но улыбаясь, буркнула она. – У меня дел ещё вагон и маленькая тележка.
Она одевалась, уже совсем его не стесняясь. А он всё смотрел на неё и смотрел. Не то, чтобы он любовался. Она ему нравилась. Мария Исааковна была настоящей женщиной, с её зрелой красотой – с узкой талией, широкими бёдрами, крупной «стоячей» грудью, круглой изящной задницей. Она его возбуждала одним только видом. А еще его возбуждал та мысль, что он трахал парторгшу, суровую неприступную стерву, которую боится весь завод. И она сейчас была с ним, как последняя шлюха...
— Ого! – Мария Исааковна увидела швабру в ручке двери. – Когда это ты успел-то?
Она подошла к зеркалу на двери шкафа, быстрыми движениями поправила волосы, вытерла губы. Крутанулась, осматривая себя.
Он встал, натянул штаны, одел халат. Подошел к ней, снова приобнял:
Руки не для скуки 