глаза, трусиха, – капризно заявила Татьяна, теснее прижимаясь к Надежде.
– Нисколько не отвожу, чего мне бояться, – в тон ей ответила Надежда, – ты кто такая девочка?
Живу в этом доме, тётенька, – смешливо ответила Таня, и резко притянув к себе Надежду, впилась ртом в её губы.
– Дура ты малолетняя, – опешила Надежда, оторвав от себя девчонку.
– Слушай, умная, бери своё пальтишко и пошли ко мне, в соседний подъезд. Здесь нам ловить нечего. Не поцеловаться, не пообжиматься, а у меня и то, и другое сколько хочешь. Или трусишь?
– С чего мне трусить после двух мужей, какой-то девчонки? – взяв со стола рюмку водки, заявила Надежда, решительно опрокинув её в рот и, хватая ртом воздух, зажмурилась от острого спазма в горле.
– Зажуй, храбрячка! – сунула Татьяна кругляш солёного огурца Наде в раскрытый рот, утирающей с глаз слёзы.
– Что, отпустило? Тогда пошли со мной, я тебя угощу чем-то послаще, тётенька, – беря твёрдой рукой Надю за талию и увлекая в прихожую с верхней одеждой на вешалке. На холодном ветру отрезвление к Наде не пришло и, спотыкаясь в нанесённых ворохах снега, поддерживаемая под руку новой знакомой, она зашла в соседний подъезд, уткнувшись горячим лбом в стену у квартиры Татьяны, пока та открывала ключом обитую дермантином дверь.
– Выпьем за знакомство, тебя как зовут? – стягивая с плеч гостьи пальтецо, спросила Татьяна.
Надежда обвела туманным взором прихожую хозяйки и пьяно промямлила, – Надей зовут.
– Надюхой, значит, а я, стало быть, Танюха.
– Ты чего, Тань, баб любишь? – недоумённо спросила Надя.
– И мужиков тоже, но баб больше. С ними оно жарче, нежнее и не залетишь. А тебе разве не приходилось трахаться с женщиной после своих мужей?
– От нормальных мужики не уходят, – авторитетно заявила Татьяна.
– Тут в другом дело, у меня мать шибко строгая, вот и развела меня с мужьями.
– Тогда, как в песне поётся – «вот и свела судьба нас», Надюша. Идём в комнату. Тут нам никто не помешает, – усаживая женщину на диван, заверила Татьяна. Её проворные пальчики пробежались по блузке Нади, расстегивая пуговки одну за другой.
– Зачем это? – воспротивилась Надежда, пытаясь снять с себя бесцеремонное обнажение горячими руками незнакомки, постепенно теряя сопротивление и ощущая возрастающее тепло в низу живота, расплывающееся по телу.
– Затем, чтобы не испачкать помадой блузку, дурёха, – требовательно приказала Татьяна, затягивая к животу с колен гостьи, широкий подол плиссированной юбки.
– Перестань, мне это не надо, – вяло возражая, бормотала Надежда. Чувствуя, как праздничная блузка под руками своей насильницы сползла с плеч и упала на спинку дивана.
– Зато мне надо, подними задницу, дай юбку стащу – в очередной раз распорядилась Татьяна, расстегнув крючки на поясе у Надежды.
– Черт с тобой, делай что хочешь, только не рви на мне одежду, лесбиянка чертова, – равнодушно сдалась Надя, заведя руки себе за спину, чтобы расстегнуть лифчик.
– Раздевайся сама, я принесу нам по рюмочке «Бисера» для настроения. Потом перекусим салатиком под шубой и покурим.
Сняв с себя всю одежду, оставив только трусики, Надежда отрешенно глядя на влажное пятно на трусах, с трудом соображала, что заставило её смириться с принуждением к такому нелепому совокуплению с женщиной.
– Ну, Надюшка, другое дело, – груди у тебя шикарные, как твои мужики смогли отказаться от такой красоты? Детей сама кормила?
– Сынишку ещё кормлю перед сном, избаловала мальчонку.
– Теперь меня побалуешь, – усмехнулась Танька, передавая в руки Нади полную рюмку болгарского вина.
На второй день после лечения бабушкиной спины. 
webmaster@3iks.ru