девичьей гордости подбирается. Сжала плотно ляжки Наташа и замотала головой.
– Что ты барин! – воскликнула она, – разве можно мне мужней бабе такое себе позволять? Тогда уж лучше жернов на шею да в омут!
– Коль откажешь мне, – говорил Юсуф-бабай, – так и навеки твой Степка евнухом останется, а ты деревенской блядью сделаешься со временем. Будешь с парубками в лесу за ёлками тыкаться да крестьян после бражной гулянки обслуживать на сеновале.
Ужаснулась Наташа такой страшной картине, пригорюнилась по началу, но делать нечего – раскинула она стройны ляхи свои. И тогда довольно улыбаясь, барин принялся трогать её за самое её тайное. Сначала Наталье стыдно стало, а впрочем, чуточку спустя уже она сама взяла барина за руку и прижимала к своей пышущей жаром прелести и дышала глубоко так и даже постанывала вроде как болит что у неё. Но не болело. А вроде как совсем наоборот. А барин тот, уж пальцами в неё орудует: вначале одним, а после двумя да тремя… Наталья уже всякий стыд потеряла, платья и юбки её на пол полетели. Соски на сиськах затвердели словно косточки а и сами они набухли как у беременной бабы.
Приказал тогда ей барин на колени встать. Наталья встала пред барином на колени. И тогда приблизился к ней Юсуф-бабай и развязал пояс на халате. «Ой!» вырвалось у Натальи, когда прямо в лицо ей уперся хер бабайский и размера такого он был, какого она до сих пор не видывала у людей, а только на конюшне у жеребца Грома когда тот кобылку покрывал. А тут вот оно, – прямо перед нею: огромный обрезанный йух и прямо перед носом! Взяла Наталья рукою эту оглоблю, а он горячий, да ладный такой, да приятный такой на ощупь: головка большая такая залуплённая, как шляпка гриба не то что у Степки её, – узенькая да тоненькая, а этот вон какой огромный да вкусный, так и тянет её облобызать его губками.
И не удержалась Наталья и обхватила губами своими пухленькими огромную ту головку. А барин взял её за обе косы её – она ж как мужняя баба у неё же две косы – обоими руками, да давай насаживать ротиком сладеньким на этот свой елдак. Захлебывалась Наташа, икала, но тем временем все же начала испытывать сладость такую, что ещё в жизни не пробовала. Вроде как и противно должно быть ей, ан нет-же: напротив совсем – еще и еще хочется и руки сами тянутся к тому что промеж ног стройных у неё. И едва тронула Наташа пальчиком торчащее там меж складочек её, как вдруг сорвало у неё крышку с разума и начала она мычать носом и скулить и глубже ротик свой насаживать на дрын бабайский.
Барин вдруг оттолкнул её от себя, опрокинул Наташу на полати и с ходу вогнал в неё дубину свою стоеросовую. Вскрикнула и задохнулась Наташа, такого она в свою девоньку еще не получала. У Степана почитай раза в два меньший был. Почуяла Наталья, как гигант этот в нутро её толкает того и гляди лоно её через горло вытолкает. Но хорошо-то как ей стало, хорошо-то как… как сладко и томно в лоне сделалося… расслабилась Наташа и начала двигать навстречу барину и громко так постанывать:
– Ох ты барин, ты мой мужчина, хозяин ты мой ласковый, вот где оказывается есть бабья радость-то…, вот это есть мужеская сила… ой барин сладко мне, страсть как сладко, раздави меня… порви... награди меня семенем своим понести я хочу от тебя барин, чтобы детки
Домик в горах 
webmaster@3iks.ru