быть, я хорошо справлялся со своей работой, поскольку голосовые реакции мамы варьировались от гортанных стонов до громких вздохов, от непонятного бормотания до низкого вопля. Ей даже удалось произнести несколько полных предложений.
— О боже, Джереми! Оближи меня! Лижи мою киску! О черт, у тебя это так хорошо получается! Лижи мамину киску, детка!
Я вернулся к облизыванию ее щели по всей длине, сначала с одной стороны, затем с другой, а затем трахал ее своим твердым языком так глубоко, как только мог. Я поднял правую руку и просунул внутрь два пальца, медленно погружая их внутрь, затем отводя назад. Я засунул пальцы в мамину киску, освобождая свои губы и язык для финального нападения на ее самую чувствительную плоть.
— Оближи мой клитор, милый! Мне нужно, чтобы ты заставил меня кончить, Джереми! Заставь мамочку кончить!
Как будто она могла читать мои мысли!
Я остановился и посмотрел на тело моей дорогой мамы. Ее красивые груди вздымались от тяжелого дыхания, голова откинулась назад без всякой поддержки, рот был широко раскрыт, а глаза прищурены. Одна рука свисала с края моей кровати, в то время как другую держала ее сестра, которая сидела у изголовья мамы и восхищенно наблюдала за нами обоими. Тетя Джесс заметила, что я поднял на нее взгляд, и невинно улыбнулась, как будто я поймал ее за тем, что она шарила рукой в банке из-под печенья. Что ж, одна ее рука действительно была спрятана между бедер, невидимая. Я подмигнул ей в ответ и вернулся к своему занятию.
Я обхватил губами мамин возбужденный и видимый клитор. Я нежно пососал его, отчего с ее губ сорвался вздох. Я нежно дразнил его своими губами, потирая ими вокруг ее маленькой жемчужины удовольствия. Послышался тихий стон. Затем я провел языком по сложенному капюшону и вокруг него, задевая им мамин нервный узел.
— О!
Я быстро щелкнул по ней языком.
— Боже, да!
Я жадно посасывал ее кончик и отбивал барабанную дробь кончиком языка. Два моих пальца безжалостно и неуклонно вводили и выводили жидкость из капельной камеры у меня под подбородком.
— О, черт! О... о... о, мой гребаный Бог! Вот так! Просто так! Лижи меня быстрее! О Боже, о да! - Мама практически взвыла.
Я продолжал свою оральную атаку на особое место моей матери, изо всех сил стараясь не отрывать своего рта от ее женственности, когда она начала извиваться. Ее ноги обвились вокруг моей спины с силой борца, а ее свободная рука теперь прижималась к моей голове так крепко, что, возможно, она была способна откинуть мою голову назад, откуда она появилась много лет назад. Мой рот сильнее впился в ее влажную плоть, и мои зубы прикусили ее, когда мой язык щелкнул.
— Я собираюсь кончить, Джереми! Ты заставишь мамочку кончить в твой гребаный рот! О, да! Продолжай идти, продолжай бляядь!
Как будто я бы внезапно остановился прямо сейчас!
— Мамочка кончает, детка! Кооончаааееет!
Поток сока брызнул мне на подбородок и на руку, которая качалась. Я продолжал свои действия, когда мама дернула тазом мне в лицо; в результате завтра у меня, вероятно, будет болеть шея. Мама дрожала в течение нескольких минут, пока ее мощный оргазм сотрясал ее потное тело. Я поднял голову, чтобы посмотреть, но мои пальцы продолжали свое пульсирующее вторжение. Когда у мамы прекратились спазмы, я убрал пальцы.
— Я должен дать тебе время прийти в себя, но позволь мне сказать, что я хочу немного этого! - воскликнула тетя Джессика, тяжело дыша.
— О, милый. Это было так хорошо! Ты точно знаешь, что со мной делать, - сказала мама,
Кунибой с филфака (1 сезон 8 серия) 