только хуже, потому что я знал, какие сексуальные сокровища лежат так близко, в пределах моего поля зрения и практически неприкосновенны. Я заметил, что мама, казалось, стала одеваться сексуальнее. Более короткие юбки, обтягивающие свитера, блузки с расстегнутой дополнительной пуговицей, джинсы или слаксы, которые так соблазнительно облегали ее пышную задницу. Я должен был верить, что ее наряд был только для меня; я никогда не видел, чтобы папа заметил или сделал хоть одно замечание по поводу того, во что была одета мама. Я откровенно пялился, позволяя маме заметить, что я чуть ли не пускаю на нее слюни. Улыбка или подмигивание - ее единственный ответ на мои глазеющие взгляды. Она также демонстрировала свою фигуру, в то время как никто, кроме меня, не смотрел. Мама подчеркивала свою попку, когда наклонялась, приседая не в коленях, а скорее в талии, вытягивая руки вверх и в стороны, выставляя грудь вперед в моем направлении. Несколько раз я мог сказать, что на ней не было лифчика! Мама также чаще прикасалась ко мне. Клала руку мне на плечо, когда мы разговаривали или во время ужина, задевала меня, если мы проходили мимо друг друга. Обычно терлась сиськами о мою руку, одна из ее рук блуждала по моему члену, который почти постоянно был твердым, или прижималась своей попкой к моей моя промежность. Мама сводила меня с ума!
Не хочу сказать, что я не делал с ней того же самого. Я позаботился о том, чтобы она разглядела вечную выпуклость у меня в штанах, даже схватил ее раз или два, чтобы подчеркнуть ее размер и твердость. Мама жадно облизывалась, глядя на мою демонстрацию. Каждый раз, когда я оказывался рядом с мамой, мои руки тянулись к ее телу, как будто она была черной дырой. Ее непреодолимая гравитация заставляла меня ощупывать ее потрясающие сиськи или полную упругую задницу! У меня вошло в привычку шлепать ее по заднице при каждом удобном случае. Мама всегда отвечала почти незаметным "о!" Наши объятия стали более частыми. Наши нижние половинки настойчиво терлись друг о друга в те короткие моменты, когда мы были соединены.
Излишне говорить, что наши губы никогда не были далеко друг от друга, если поблизости никого не было. Мы ныряли в пустую комнату и целовались несколько минут. Прокрадывались в ванную, подсобное помещение или в любую из наших спален и прижимались языками друг к другу, пока не начинали задыхаться и не краснели. Однажды папа чуть не поймал нас, когда он зашел в ванную на первом этаже во время рекламной паузы, в то время как я держал свой язык у мамы во рту, и только скрип половицы под ковровым покрытием в коридоре предупредил нас за секунду до того, как он появился в дверях. Мама поспешно извинилась, что хочет проверить какую-то сыпь у меня на шее сбоку, когда папа увидел, что мы стоим близко друг к другу. Он странно посмотрел на нас обоих и, к счастью, никогда не спрашивал о том, чтобы осмотреть мое несуществующее воспаление. Мы вышли, и после того, как папа закрыл за нами дверь ванной, мы продолжили целоваться еще несколько драгоценных секунд, прежде чем вернуться в гостиную, нервно смеясь от того, что были на волосок от гибели.
Это был не единственный опасный момент на той неделе. Вероятно, это был наименее рискованный из всех произошедших инцидентов.
Во вторник днем, когда я вернулся домой из школы, я знал, что еще есть некоторое время до того, как автобус моего брата отвезет их, поэтому я пошел на кухню,
Знакомство с родителями. 