были во Флориде, так что дом был в нашем полном распоряжении. Я добавил звукоизоляцию в подвале, чтобы Джилл могла по-настоящему самовыражаться, и оставил проигрыватель в своей квартире, чтобы заглушать ее стоны боли и удовольствия.
Моя «игровая комната» больше походила на мастерскую, поскольку мои домовладельцы никогда не обставляли подвал мебелью и, если уж на то пошло, не переоборудовали его в квартиру. В одной секции я покрыл стены искусственным кирпичом и соорудил скамью для бондажа с потолочными цепями, на которых я мог подвесить Джилл.
Обнаженная, она не прикрывала свою грудь, а вместо этого с гордостью демонстрировала свое тело. Я был одет в кожаный жилет, черные джинсы и ботинки. На Джилл не было ничего, кроме туфель на высоких каблуках.
Надев манжеты на ее запястья и лодыжки, я подвесил Джилл за запястья. Я провел руками по ее мягкому чувственному обнаженному телу, заставляя ее стонать от удовольствия и предвкушения. Ее мягко округлые груди заполнили мои ладони, а соски затвердели. Ее щель была мокрой от соков, так как она явно была возбуждена перспективой быть выпоротой.
—Ты готова, моя дорогая?
—Да, господин, — тихо ответила она.
—Есть ли у меня твое согласие?
—Да, сэр.
Я достал плетку из запертого шкафа, где храню некоторые из своих игрушек. Она состоял из нескольких широких кожаных полос, которые оставляли следы, но на самом деле не причиняли боли. Я шлепнул плеткой по моей руке, кожа издала приятный глухой звук, когда он ударился о мою ладонь.
—Поцелуй плетку, —приказал я, Джилл подчинилась, когда он был поднесен к ее сочным красным губам.
Удар! Удар! Удар!
Плетка ударялась о плоть Джилл с прекрасным глухим стуком, оставляя тусклый красный след на ее обнаженной плоти каждый раз, когда он ударялся о ее тело. Джилл застонала, когда плетка сделал свое дело, оставляя ее раскаленной докрасна по ходу сеанса.
Удар! Удар! Удар!
Я хлестнул ее между ног, и она раздвинула их, чтобы удовлетворить мои требования. Она тихо постанывала, плетка еще больше разогрел ее и без того мокрую киску.
Удар! Удар! Удар!
Вскоре мое внимание было приковано к ее груди. У Джилл была настоящая грудь среднего размера, и я запретил ей делать какие-либо операции по увеличению груди. Мне нравились мои женщины настоящие, а не искусственные!
Удар! Удар! Удар!
Вскоре ее зад покраснел, и Джилл вспоминала об этом занятии каждый раз, когда садилась за работу на этой неделе, о порке, которую она получила. Мой член под джинсами был твердым как скала, и я хотел взять ее прямо сейчас.
Удар! Удар! Удар!
—А-а-а!
Джилл плакала, слезы текли по ее щекам. Плетка довел ее до предела оргазма, и я нанес ей еще порцию ударов.
—Ты готова, шлюха? —спросил я.
—Да, господин, да! — всхлипывала она.
Я отпустил ее, и она упала в мои объятия, крепко прижимаясь ко мне. От нее пахло ее духами, смешанными с потом и запахом ее мокрой киски. Я потянул ее к матрасу, который лежал рядом. Сняв с меня ботинки, джинсы и жилет, мы вскоре оказались голыми на матрасе.
Джилл легла на матрас и, увидев мою огромную эрекцию, раздвинула ноги, чтобы вместить меня. Надев презерватив на свой твердый, как камень, член, я вскоре оказался у нее между ног, кончая. Звуки нашей страсти плюс слабые звуки стереосистемы наверху были единственными звуками в подвале. Я бросился на нее, совершенно не обращая внимания ни на что другое. Возбужденные ее наказанием, мы с Джилл оба быстро достигли оргазма, ее стоны становились все громче по мере того, как мы вместе достигали волшебного момента.
—Аааааа! — простонала Джилл, —Я кончаю!
Мы кончили вместе, неистовая страсть захлестнула нас, заставляя нас обоих задыхаться от
Озорные каникулы 