свой выбор, и ничто на Божьей зеленой земле не сможет изменить моего решения. Сама мысль о том, что я буду жить здесь, в этом доме, с тобой или где-либо еще на этой планете и не смогу вот так обнимать тебя всю оставшуюся жизнь, настолько ужасна, что я не могу ясно мыслить. Ты сказала это прошлой ночью. Я согласился и все еще придерживаюсь этого, мы оба в этом надолго... Милая, почему ты плачешь?» Глаза Колин были влажными, а нижняя губа дрожала.
«Потому что я боялась, что могу потерять тебя», - прошептала она.
«О нет, милая, твоя проблема будет в том, как от меня избавиться. Кроме того, у тебя есть еще много частей тела, которые мне нужно осмотреть и о которых я должен тебе рассказать.»
«Спасибо».
Она обхватила меня руками с такой силой, что нас обоих чуть не сбило со стула. Через несколько минут Колин смогла перестать шмыгать носом и восстановила самообладание. Она встала и сказала: «Если мы собираемся повторить что-нибудь из того, что делали прошлой ночью, нам нужно раздобыть немного еды. Что бы ты хотел съесть?»
«Вообще-то, я надеялся, что это будешь ты».
«Боже милостивый, ты неисправим. Неужели так будет продолжаться всю оставшуюся жизнь?»
«В значительной степени, да».
«Хорошо, я бы не хотела, чтобы было по-другому». Колин одарила меня одной из своих солнечных улыбок. «На этот раз я серьезно, что бы ты хотел съесть на завтрак?»
«Мне все равно, что-нибудь быстрое и простое. Но на твоем месте я бы не пробовал готовить бекон в таком виде.»
Колин весело рассмеялась и хлопнула меня по затылку, после чего ушла на кухню. Поев, мы провели остаток дня, ничего не делая, просто ленились, ни разу не подумав о том, чтобы одеться. Мы разговаривали, мы читали, мы смотрели фильм по телевизору, мы танцевали обнаженными под Синатру, исполнявшего мелодии Коула Портера. Я думаю, что из-за меня у пожилой леди, живущей через дорогу, мог случиться сердечный приступ, когда я вышел забрать газету с крыльца. Солнце начало садиться, окрашивая все в тот янтарный цвет, который может придать только закат. Колин лежала посреди гостиной на полу и стонала в экстазе, в то время как я яростно закачивал в нее еще больше спермы.
После этого мы пошли на кухню, чтобы подкрепиться, и вернулись в спальню, чтобы продолжить с того места, на котором остановились накануне вечером. Колин легла на кровать и подперла голову подушками. Она широко раздвинула ноги и сказала: «По-моему, ты что-то говорил о еде...»
Независимо от того, сколько раз я вижу это или пробую на вкус, я всегда поражен тем, насколько замечательна киска Колин. Волосы темные, густые и на ощупь напоминают шелк. Когда она возбуждается, плоть между ее ног набухает, заставляя щель слегка приоткрываться, позволяя вытекать ее соку. Клитор начинает выбираться из своего укрытия и сидит, как большая розовая пуговица, торчащая из волос.
Я наклонился вперед и начал целовать, лизать, покусывать губы ее влагалища. Кончиком языка я проводил длинные, широкие поглаживания по всей длине ее внутренних губ, время от времени останавливаясь, чтобы протолкнуть его внутрь как можно дальше. Когда она начала дрожащие движения, которые, как я теперь знал, были началом ее оргазма, я переместился к верхней части ее щели и взял клитор губами. Я втянул его внутрь, посасывая, как сосок, массируя языком. Я широко раскрыл рот и постарался покрыть как можно большую часть ее киски, посасывая и глотая весь ее сок. Колин положила руки мне на затылок, чтобы еще сильнее прижать мой рот к пизде, в то время как ее бедра обхватили мою
Барин, или водная феерия 
webmaster@3iks.ru