она ладонью вытерла от спермы губы и подбородок, а потом рухнула спиной на кровать и закрыла глаза. Очередной конверт ждал ее на столе режиссера, а его цена теперь не имела значения. Пусть самоуважение тает с каждым днем, пусть заигравшиеся балбесы зарабатывают на ней, пусть ее страдание служит объектом для чужого самоублажения. Пусть.
Волнение обуяло Олесю, каждый новый день приносил ей все новые поводы для беспокойства и казалось, этому не будет конца. А присутствие всей псевдотворческой шайки совершенно не способствовало успокоению. Чем дольше режиссер тянул с презентацией, тем чаще колотилось сердце в широкой Олесиной груди. Ее первый фильм теперь попал на просторы интернета и, возможно, даже заручился симпатией некоторой части постоянных зрителей.
— Ну, что, ты готова? – Эльдар задержал палец над клавишей и пытливо взглянул в лицо великовозрастной дебютантки.
Олеся сглотнула комок и кивнула – в последнее время жесты и молчаливые наклоны головы все чаще заменяли ей привычную речь. Увидеть себя на экране очередной раз не доставляло ей ни капли удовольствия, а устойчивое ощущение, что ее первый фильм без ограничений смогут просмотреть все желающие еще сильнее угнетало ее. Однако, и узнать всеобщее мнение о своей работе было для нее сейчас очень важно. Тем более, что от него - мнения абстрактной публики - напрямую зависел ее заработок. Вот такая смесь противоречивых чувств переполняла Олесю. Наконец, Эльдар смилостивился и запустил видеоролик, после чего с довольным видом откинулся на спинку кресла. На экране возникла знакомая фигура, Олеся казалась самой себе неказистой и не в меру пышной, но произносить самокритику вслух она пока не решалась.
— Мама, привет! – Из колонок раздался знакомый, но слегка искаженный мембраной микрофона голос Санька.
Женская фигура не переменила положения, она все так же тщательно перекладывала стопки одежды в нижних ящиках, зазывно отклячив массивную задницу. Олеся вспомнила свою дрожь во время съемок, неуемное желание ответить на ласку партнера или хотя бы обернуться лицом к камере. Олеся провела пальцем по брови и снова уставилась в монитор режиссера, шум в ее голове мешал сосредоточиться, казалось, что окружающие молодые люди с насмешкой смотрят на нее сзади и укоризненно качают головами.
— Мамочка, можно я тебя трахну? Я так хочу этого! – Снова услышала Олеся знакомую реплику.
На ее глазах разворачивалось невероятное действо, оператор тщательно обводил сочную задницу, а Санек притирался своим мощным наконечником между ягодиц. Вот, головка смяла податливые складки текущей вульвы, а потом на глазах публики начала давить на пульсирующую звездочку сфинктера. От увиденного смесь возбуждения и неописуемого стыда овладели Олесей и, чем дальше разворачивались события, чем откровеннее она подмахивала в кадре, тем сильнее возбуждение подавляло в ней остатки стыда. Олеся даже захотела поднять глаза и уловить настроение своих немногочисленных зрителей, которые пока не баловали ее своими восторженными возгласами.
В кухне царила полная тишина и кроме записанных голосов ничто ее не нарушало. На экране Олеся могла видеть даже то, о чем не подозревала во время съемки – тогда она просто стояла, глядя в пол, и позволяла себя трахать. Неожиданно объектив наехал на эпицентр наслаждения – крупным планом испещренный синими венами и затянутый в прозрачный латекс член растягивал кольцевую мышцу, погружаясь в прямую кишку Олеси. Вот, камера опустилась ниже пояса и раскачивающаяся в такт толчкам мошонка оказалась сверху кадра а в самом центре – ее, Олесина, жадная до ласки, текущая вагина.
— Вот, все видели? – Эльдар остановил просмотр и указательным пальцем ткнул вверх ее мясистого бедра. - Я же говорил, что родинку лучше заретушировать!
Ночь жриц 