санитаров. Поэтому только дома до меня дошло насколько все плохо – сразу после того, как мы еле-еле довели, практически донесли маму до квартиры. Больше всего она напоминала манекен – могла, пошатываясь стоять, но самостоятельно передвигаться в пространстве практически нет.
Сестра заранее, аккурат к выписке мамы из больничной палаты, взяв отпуск по уходу за больным, дни и ночи проводила с мамой. Делала ей массажи, кормила с ложечки, но мама продолжала угасать. Конечно и я помогал чем мог, но в основном в плане перемещений, прогулок, поездок на водные процедуры, и от комнаты до санузла и обратно.
Примерно через две-три недели после выписки из больницы я буквально на руках отнес маму в ванную, а сестра искупала её и самостоятельно доставив обратно в спальню уложила отдыхать, после чего зашла ко мне в комнату.
Вера присела на краешек стула, и наклонившись уронила лицо в ладошки. Мы и по очереди и одновременно повздыхали, и грустно хихикнув по поводу этого унылого унисона, сестренка заговорила:
— Сегодня звонил мамин врач… Мы с ней долго говорили…, и её рекомендации навели меня на одну интересную мысль. Надо…
— Есть прогресс?.. – с надеждой спросил я, перебивая сестру.
— Да дослушай ты! - в свою очередь перебила меня Вера и осуждающе покачав головой продолжила, - нет прогресса. Есть идея как его достичь!
— Как? – я выпрямился и чуть подался вперед.
— Ты сам видишь, мама сдает. Причем тут в моральном плане дело больше, чем в физическом. Она не борется. Ушла в себя. Апатия…
— Так что же делать то надо? – нетерпеливо протянул я руки к Вере, и потряс кистями в воздухе, как бы требуя, - «ну не тяни, говори уже!»
— Ее надо тормошить, так чтобы у нее сердце билось сильнее, чтобы кровь по венам галопом скакала, а не ползала, понимаешь? Уколы и таблетки это одна сторона дела, а другая сторона в том, чтобы она именно захотела шевелиться… жить… двигаться. Вот и подумалось мне…
- Продолжай! – потребовал я, - что именно предлагаешь? Больше гулять? Бассейн чаще?..
— Это тоже, но… Я понимаю, что прозвучит неожиданно, мягко говоря. Уж прости, но маме сейчас очень не помешал бы секс… - в конце сестра перешла на еле слышный шёпот.
— Секс? – так же тихо переспросил я, - ты имеешь ввиду…
— Да, я сказала – секс! Он и кровь будоражит, и вообще… радует в общем как бы. Ей очень нужны эндорфины… гормоны счастья проще говоря – лучше любого лекарства, в данном случае, - сестра посмотрела мне прямо в глаза и криво улыбаясь закончила, – …понимаешь?
— Да… То есть нет... - признался я.
— Тупица… - вздохнув рассмеялась сестра, и посерьезнев сказала, - в общем, ты не хотел бы… маму… ну трахнуть, типа?
— А.…?! Я??? – через пять секунд тишины смог выдавить я, округлившимися глазами глядя на сестру, не веря своим ушам, - ты это серьезно, что ли?!..
— Да. Ты! Больше не кому. Не приводить же хрен пойми кого чтобы он почти инвалида трахал, - хмыкнула сестра, - как ты себе это представляешь?..
— Да я вообще никак себе это не представляю! – негодующе воскликнул я, отчаянно жестикулируя пытаясь донести до Веры размеры и спектр испытываемых мною эмоций, — Это же… как?.. Да я же!.. бл… Ну…
— Я понимаю, родной… Но и ты пойми! Она скоро овощем станет. Я бы сама ее… но тут мужик нужен. Любимый причем, - Вера опять вздохнула и не глядя не меня сообщила, - я отцу написала сразу. Он прислал деньги, много…
Женщина моей жизни 