Далее он выпрямил спину и, обхватив маму спереди в районе живота, прижался в ней.
— Двигай задницей, - прокряхтел он ей около уха.
У мамы слегка задрожали губы. Она ощущала тепло и неприятный, какой-то старческий запах, прижимавшегося к ней неизвестного человека. К ней домогался какой-то старик, а она ничего не могла сделать. Только терпеть. И её это бесило, выводило из себя, так что аж внутри всё сдавливало от злости. Но она могла лишь терпеть, держа внутри всю обиду и злость. Она хотела что-то сказать, возразить, наорать на домогающегося извращенца, но каждый раз вспоминала своё положение. Своё безвыходное и позорное положение. И потому в очередной раз, сжимая кулаки, мама не выдержала и несколько капель слёз потекли по её щекам. С расходящимся плачем, она начала медленно двигать своими бёдрами, через штаны буквально дроча своей попкой член этого старика. С каждым её движением, бугорок углублялся всё дальше, продавливая штаны, так что скоро мама буквально на нём сидела, продолжая двигать бёдрами. С каждой секундой в маме всё больше закипала злость, но вместе с ней нарастало и мерзко давящее чувство собственного унижения. Она ужасно от него устала, но сделать ничего не могла, и эта беспомощность лишь сильнее злила её. Так и не произнося ни слова мама продолжала тереться своей попкой о член этого старика, лишь иногда дёргаясь из-за всхлипов.
Через время охающий старик вытянул руки и ухватился за мамину грудь. Он сжимал и теребил её. Через лифчик нащупав соски, он больно сжал их, словно хотел выдоить. Мама крикнула и руками попыталась себе помочь, но старик крепко вцепился в её бедные соски и лишь сильнее их сжал, когда она попыталась помешать ему. Он наяривал их вперёд и назад, пока мама, издавая звуки боли, пыталась вырваться из его клешней.
Пока начальник продолжал терроризировать мамину грудь, ему позвонили. И, кажется, только это и спасло маму, ибо её поток слёз уже было не остановить, а сама она была в шаге от того, чтобы не начать буквально верещать от боли. Он отпустил её замученные соски и, отклонившись назад, снял трубку. Мама тут же вскочила с его колен, тяжело дыша, утирая слёзы и пытаясь успокоить плач. Начальник буквально минуту с кем-то переговорил и, положив телефон сказал:
— Черт, опять он сейчас припрётся... Это надолго.
Речь шла о позвонившем ему коллеге, с которым ему предстояло решить некоторые вопросы. Переведя взгляд на всё ещё не до конца успокоившуюся маму, он продолжил:
— А ну под стол!
Он чуть отъехал на кресле назад, освободив перед мамой подстольное пространство. Та стояла и с недоумением и разочарованием смотрела то на начальника, то на освободившееся пространство, куда он указывал.
— Живее, сейчас человек придёт!, - крикнул старик на неё.
Мама чуть дёрнулась и, понурив голову, полезла под стол. Когда она была полностью под ним, старик придвинул кресло.
— Поработай пока, - сказал начальник, слегка похлопав маму по щеке и указав на пах.
Далее он положил руки на стол и сильнее придвинул кресло, буквально вжав маму под стол. Теперь она была зажата в ещё более неудобном положении: со спины был стол, по бокам ноги старика, а спереди его пах. В небольшом полумраке она разглядела ширинку и с пренебрежением медленно её расстегнула. Справившись со штанами, она слегка их приспустила и перед ней предстали широкие трусы старика, через которые был виден его стоячий член. Уже на подступах запах был пренеприятнейший, но маме приходилось действовать дальше. Аккуратно прихватив двумя пальцами каждой руки резинку трусов, она так же медленно их приспустила. Краем глаза заметив
Рассказ-утопия. Как по старинному обычаю мать моего друга легла под меня. Часть 1 