до семи часов смогу освободиться. Завтра у Таськи праздник, сама понимаешь, много хлопот.
– Так ты на два с половиной часа мне его оставляешь? Не боишься получить назад обглоданные косточки?
Маша рассмеялась:
– Не боюсь. Ты у меня очень бережливая… сестрёнка.
– Боги! Какой он у тебя отзывчивый, – восхитилась Лилия, проводя второй рукой по животу молодого человека и заставляя того стонать и вздрагивать. – Сфотографируй нас, – попросила она.
Маша достала телефон из сумочки, навела объектив на парочку и щёлкнула, сверкнув вспышкой.
– Погоди, ещё кадр, – попросила Лили и, притянув Славку к себе, стала целовать его, жадно проникнув языком в рот и упиваясь этим поцелуем. Её ру́ки тем временем продолжали играть с телом молодого человека, как на музыкальном инструменте, даря тому непрерывный поток удовольствия.
Слава чувствовал себя как во сне. Яркие ощущения затмевали собой происходящие вокруг события. Он не заметил ухода Маши, только уловил краем своего сознания, как, щёлкнув, закрылась входная дверь в прихожей. Он почувствовал, что его раздевают, но воспринимал этот процесс фрагментарно и словно со стороны. Пуговицы расстёгивались совершенно незаметно и будто сами собой. Молодой человек зафиксировал, как упорхнула с тела его рубашка, в то время как пиджака и галстука на нём уже не было. Пото́м он словно сам собой слегка взмыл в воздух, и с ног его соскользнули брюки, а за ними последовали и трусы.
Щека прижалась к бархатному женскому бюсту, на котором уже не было футболки, губ коснулся здоровенный твёрдый сосок, и Слава, с готовностью захватив его ртом, стал сладко причмокивать, будто младенчик. Откуда-то сверху, издалека раздалось довольное урчание, и лицо молодого человека погрузилось в мягкое полушарие, с силой вдавливаясь в него. Голова ощутила умеренную приятную боль от того, что волосы на ней были стиснуты в грубом захвате. Сосо́к во рту, казалось, ещё больше затвердел, становясь очень длинным и толстым, а пото́м он выскользнул наружу, упорхнул в сторону, и в гу́бы упёрся второй сосок, проникая между ними едва ли не насильственно.
Юноша встретил его с большой радостью, засасывая в глубину и ласкаясь языком по упругой рельефной поверхности. И снова вспышкой сладкой боли отозвались волосы, а лицо окунулось в тёплую бархатную нежность. Голова Славы вдруг откинулась назад, и он ощутил очень грубый и неистовый поцелуй, захвативший рот и едва ли не трахнувший его длинным языком. Три вспышки боли ощутились почти одновременно: от крепко сжатого на груди соска, от щипка в ягодицу и от укуса в губы. Они мигом разогнали туман в голове, и парень осознал себя в крепких объятиях Лили, перевозбуждённой до состояния сексуальной маньячки.
– Очнулся, – рассмеялась она и слегка встряхнула юношу за волосы, окончательно приводя его в чувство.
Улыбка её в полной мере сохраняла своё неотразимое очарование, вот только было в ней сейчас что-то демоническое.
– Ты прям как изысканное крепкое вино, моментально кружишь голову, – восхитилась Лилия. – Хочется смаковать тебя бесконечно, но невозможно противиться жажде выпить залпом и до конца, не оставив ни капельки. Вот только я не могла позволить тебе пропустить столь восхитительный момент. Ты тоже должен им сполна насладиться.
Она развела бёдра в стороны и опустила молодого человека между ними, ставя его перед собой на колени. Слава увидел её восхитительное сильное тело и невольно залюбовался. Выше пояса Лили была полностью обнажена, футболка её валялась на полу чуть дальше за стулом, на котором она сидела. Грудь упругими полушариями торчала вперёд, целя в пространство стволами своих эрегированных твёрдых сосков. Плоский живот восхищал кубиками пресса, которые рельефно проявлялись при движениях своей хозяйки. Юбка по-прежнему
эльмира...брачная ночь... 