плеч. «Ни хрена не понимаю, сэр. Честно говоря, большинство людей просто хотят иметь возможность жить в мире. Пусть они ненавидят друг друга, но на безопасном расстоянии. Я думаю, что Белфаст всегда будет оставаться разделенным. Ненависть слишком глубока. Но если мир сохранится, мы здесь надолго не понадобимся, так что вместо этого нас отправят в какую-нибудь другую дыру.»
За шесть месяцев, я думаю, мы почти не стреляли из нашего оружия, кроме как на стрельбище. В основном мы оказывали поддержку полицейской службе, у которой вскоре должно было появиться новое название, поскольку их старое название - Королевская полиция Ольстера - в наши дни просто имело слишком много негативных ассоциаций. У нас почти не было контактов с ИРА или любыми другими военизированными группировками. Все еще были инциденты, на которых нам приходилось присутствовать, и мы больше сосредоточились на сдерживании толпы и поддержке, а не на каком-либо "враге". Насколько нам было известно, "врага" больше не существовало, поскольку в Северной Ирландии, предположительно, наконец-то воцарился мир. Я знал недостаточно, чтобы иметь какое-либо реальное мнение, но под моим началом было несколько циников.
Я не скажу, что шесть месяцев пролетели незаметно, но мы были заняты так, как будто мирные соглашения были подписаны. Их все еще нужно было поддерживать, и мысль о том, что это место было пороховой бочкой, действительно звучала правдоподобно. Было удивительно видеть, насколько раздельно жили две стороны, основываясь на самых разных идеалах. Было трудно представить, что страна когда-нибудь по-настоящему объединится. Хотя я знал, что это привело к дальнейшим спорам о том, что Северная Ирландия существует сама по себе. Так что я просто думал, что я Королевский морской пехотинец, я делаю свою работу и оставлю политику другим.
Выйдя из самолета на материковой части Великобритании, мы увидели множество семей, ожидавших нашей высадки. Мне было приятно видеть, что мои бабушка и дедушка приехали, чтобы забрать меня, так как я действительно планировал провести пару дней с семьей, прежде чем вернуться в казармы. Это были только они. Неудивительно, что Ханны нигде не было видно. После телефонного разговора, которым мы обменялись через три месяца, я понял, что она не будет доверять себе даже в присутствии других.
Сидя на пассажирском сиденье, пока мой дедушка вел машину, он в конце концов спросил: «Много слышно о Ханне?»
«За последние пару месяцев - нет. Ничего удивительного, поскольку рано или поздно это всегда должно было случиться. Я отпустил ее, чтобы убедиться, что она была счастлива».
«Мы с ним встречались, - сказала бабушка, - он кажется милым».
«Это единственное, что имеет значение. Пока он хорошо с ней обращается.»
«Как ты держишься?» - спросил дедушка.
«Я в порядке. Мы говорили об этом не раз. Мой отъезд в командировку на шесть месяцев принес домой реальность ситуации. Моей жизни, ее жизни, и она не смогла этого сделать. Северная Ирландия кажется мирной, но между нами напряженность определенно сохраняется. Профсоюзные организации не возражали против того, чтобы мы были на улицах. Республиканские районы? Два года назад в нас бы постоянно стреляли. Теперь они настороженно наблюдают за нами, но мы просто патрулируем. Они знают, что поэтому оставили нас в покое. Большая часть их гнева все еще была направлена на RUC.»
Вернувшись в свой дом, они почувствовали, что нормальная жизнь восстановлена, и большая часть семьи навестила их в течение следующих нескольких дней, чтобы поздороваться. Эмма, должно быть, узнала по слухам, что я теперь совершенно одинок, так как она почти ничего не говорила, но язык ее тела был довольно очевиден. Было достаточно того, что ее мать велела ей прекратить это,
Ночное купание с другом мужа 