К своим шестидесяти пяти Дмитрий Олегович, высокий статный мужчина с курчавой, но седой шевелюрой, достиг многого. Крепкая семья, взрослая дочь, шедшая по его стопам в институте, профессорский чин и звание заслуженного деятеля науки. Его лаборатория была на острие отечественной науки, впрочем, безнадежно отставшей от мировой. Регулярно выходили не только его собственные публикации, но и работы сотрудников его лаборатории, где он стоял в авторах на почётном первом месте. Лекции, поездки, заседания Академии Наук - научная жизнь била ключом. Авторитет его в узких кругах специалистов был беспрекословным. Сотрудники заглядывали ему в рот ловя каждое слово. Печалило его только то, что сам он давно уже ни к одной никуда не заглядывал.
Оля была его аспиранткой. Она пришла к ним сразу после института. Молодая и отчаянно свежая. Дмитрий Олегович пытался строго собеседовать её при поступлении в аспирантуру, но любые её ответы, даже не впопад, вызывали у него только бурное умиление в том, что это прекрасное создание еще и умеет говорить, и он практические не слышал её ответы по существу. В тот день он был возбужден необыкновенно и подписал её заявление без всяких раздумий.
Его жена, Наиля Рашидовна, прошедшая с мужем верой и правдой всю неустроенность студенческих лет, тяготы распределения в регион, и тоже заработавшая за профессиональную жизнь собственную репутацию специалиста, конечно всегда оставалась для Дмитрия Олеговича единственной и неповторимой. Но такого удара ядрёной молодости по престарелым седым яичкам никто не смог бы выдержать. Не оправился от него и наш профессор. Он с восторгом и нетерпением безоговорочно ввел ванильного и нежного молодого специалиста с томными пронзительными глазами в лоно своей лаборатории. В кратчайшие сроки девочке был выделен отдельный кабинет, назначена научная тема из запасников креативного профессора, и девушка стала ежедневно привносить в темные коридоры лаборатории тонкий аромат цветочных духов и молодого горячего тела.
Профессор сам вызвался опекать её. Он бережно, будто стараясь не повредить ценный сосуд, водил её по комнатам, показывал растерянной и хрупкой девочке способы проведения опытов, сдвигая и перенося встречи и лекции. Под запись надиктовывал ей основные последовательности опытов и необходимые ингредиенты. С сексуальным возбуждением наблюдал за её неловкими первыми попытками сделать всё самой. Его взгляд помимо воли хозяина пожирал гладкие обводы рук, тонкую шею и забирался за ворот халатика, утыкаясь в сладкие персики выпирающих из лифчика грудок.
Дмитрий Олегович осоловелыми от похоти глазами разглядывал склонившуюся над микроскопом старательную девичью головку. Особенно почему-то его поражал и цеплял пробор молодых пепельных волос на голове. Не крашеных или седых, а натуральных, здоровых и дурманящее приятно пахнущих.
Дмитрий Олегович пытался взять себя в руки, но прямо с утра чуть ли не вприпрыжку бежал в её кабинет, и как заботливый петушок прыгал вокруг своей курочки, пока дела не вынуждали его с сожалением оставить благоухающую молодостью сладкую как конфета сотрудницу.
Чувствовала ли что-то сама виновница профессорского катарсиса? Ну конечно! Такое внимание не могло оставить её равнодушной. Более того, профессор её тоже интересовал. Она вообще питала тягу к мужчинам сильно постарше.
Скорее всего, это пошло у неё из детства, когда знакомый дедушка, в доме которого родители оставляли её под присмотром, так как не могли добиться места в детском саду, открыл для неё волшебные секреты её тела. Он садил её к себе на коленки, когда они смотрели мультики, и его рука сначала скромно и осторожно, а потом уже привычно и деловито забиралась под её юбочку и мяла её странно набухшие складочки. Другой рукой он гладил девочку по животику и попке. Она замирала, прислушиваясь к своим ощущениям и
На даче с отцом 
webmaster@3iks.ru