я начал размышлять относительно последних указаний генерала. Тина рассказала, что выполняла в Мехико задание повстанцев шпионского характера. Мы также знали, что профессор Гомес играла важную роль в привлечении новых повстанцев среди студенток университета и отправки их в тайные лагеря глубоко в джунглях. Там же содержались заложники и те жены и дочери крупных чиновников, кого планировалось похитить. Заложники подвергались пыткам и унижениям. Такие акции сказывались на интенсивности повстанческого движения, делая его все более опасным. Мы были вынуждены усилить работу по борьбе с этими акциями. Профессора Гомес подвергали пыткам не просто так. Дело в том, что в наши руки попало уже достаточно много лидеров повстанческого движения, которые обладали весьма ценной информацией. Теперь мы решили всех их объединить в одно место для детальных допросов. К ним будут применяться особые методы получения информации, а полученные от них сведения будут тут же проверяться.
Начальник тюрьмы вернулся и распорядился перевести заключенную Гомес в комнату для допросов. «Я только что разговаривал с генералом. Гомес скрывала перед окружающими, что у нее есть взрослая дочь, а ведь именно она была посредником между университетской ячейкой повстанцев и лагерями в джунглях. Сейчас она находится в частной тюрьме генерала. Послушаем, что нам расскажет Паулина!» - сказал начальник.
В подвале было много различных дверей с номерами. Одно из помещений и было комнатой для допросов. Когда мы вошли, Паулину как раз приковывали к деревянному раздвижному столу в центре помещения. Это был стол необычной конструкции с многочисленными кольцами, колодками и цепями в нем. Заключенная была помещена на колени, ее ноги были закованы в колодки, а груди положены на стол. Они лежали плашмя на деревянной поверхности стола. Ее скованные наручниками руки были плотно зафиксированы за спиной. С ее глаз скатывались слезы, мокрые глаза смотрели испуганно. Тяжелые защелки в ее сосках немилосердно въелись в плоть, вызвав кровоподтеки. Начальник снял их, и Паулина вздохнула, ожидая некоторого облегчения, однако при освобождении от защелок кровь вернулась и показалась из ран. Узница вскрикнула от боли. «У нас к тебе есть несколько вопросов! Если ответы будут правдивыми – ты отправишься в обычную камеру, если же будешь что-то скрывать – минимум месяц в железном ящике! Ты поняла меня, сука!» - обратился к ней начальник.
«Да, сэр!» - вздохнула узница, смотря на свои лежащие на столе груди. Начальник оперся на стол: «У тебя есть дочь в возрасте около 20 лет?» Сдавленным голосом Паулина ответила: «Нет, сэр!» В ту же секунду крупная игла показалась в руке охранника и он, с силой проткнув ее сосок, пришпилил его к поверхности стола. Узница пронзительно взвизгнула. «Уважаемая профессор! Я очень вежливо попросил дать ответ на вопрос, который вынужден задать снова. У Вас есть дочь в возрасте около 20 лет?» Она тяжело дышала, охранник проткнул ее другой сосок. Снова крик и заключенная оцепенело смотрела на свои проткнутые соски. У нее были большие тяжелые груди, крупные соски и большие коричневые пятна вокруг них. На столе показалась связка иголок, по всей вероятности соскам предстояло получить еще не по одной игле. Начальник взял в руки длинную и тонкую деревянную палку. Медленно она коснулась ее проколотых сосков. Паулина открыла рот, и в ту же секунду он ударил ее с силой плашмя по груди. «А-а-а-а-а-а! Есть! У меня есть дочь!» - вскрикнула узница. Она рыдала, слезы скатывались по ее щекам. Боль исказила ее лицо. «Несколько лучше, профессор. Но только какого черта мы должны превращать Ваши груди в подушечку для иголок? Советую отвечать быстрее. Итак, какова роль твоей дочери