домашних из семьи хозяина и тогда могут выпороть, а потом еще в тетрадку запишут, и тогда в субботу розгами высекут.
— Не понял, тебя, что бьют здесь?
— Не бьют, а порят или секут по попе, здесь есть разница, секут розгами в основном провинившихся по субботам, на скамейки в гостиной, а порят ремнем, сразу на месте. Иногда чтоб наказать, иногда, например некоторым тут нравится когда красная и горячая попка, перед тем как захотят поиметь в нее.
— Куда это в нее?!
— А, туда, куда тебе фельдшер градусник вставляла.
— Ты серьезно.
— Да, конечно.
— И тебя имели в попку?
— Да, конечно, наш Хозяин первым, кто меня имел в попу, перед тем как представил своим домашним, предварительно выпоров ремнем, мою попочку до красна. Потом еще в швейном цеху меня мальчишки принудили, одному сосать пришлось, а второй меня в зад драл. Они глупенькие не знают толком, что у девочек есть еще одно местечко по лучше или не хотели знать. Ну, еще Учитель не раз меня отымел в зад. Хотя говорят, ему дочка хозяина в попку дает иногда, наверно тогда не дала, поругались, наверное, они иногда ругаются.
— А порит здесь кто?
— Ну как кто, хозяин, его жена Хозяйка их дочка, может тоже и вот у нас в швейном цеху из бараков назначают присмоторщиков, им ремень дают на день. И они тех, кто плохо работает, могут от пяти до двадцати ударов прописать. Еще есть учитель ему даже разрешено и розгам нас тут сечь. Есть еще сынок Хозяина, его мы Братишкой зовем, а его сестру дочку хозяина Сестричкой. Но он почти не порит, хотя может. Есть еще повариха, служанка Хозяйки, фельдшер. Но их и самих могут выпороть, тут такое бывало. Хозяин им спуску не дает, хотя они нас могут пороть, наверное, по тому, что Хозяин их может, вот на нас и срываются, если под горячую руку попадем.
— Ладно, а куда тогда пописать можно?
— В горшок.- И Зая залезла под кровать и достала из под нее белый ночной горшок.- Я потом ночью потихоньку вынесу.
— Я что, в него писать должен?
— Да, хочешь я подержу его? Тебе так тебе удобнее писать будет.
— Не знаю, может все-таки, до туалета попробуем пробраться, мне неудобно как-то это делать.
— Нет, тебе по первости с рук может, и спустят, может в субботу только пять розог выпишут. А мне десять ремнем сейчас и пять розог на скамейки. Нет уж. Давай не стесняйся меня, я тоже на горшок ходить при тебе буду.
Она взяла ночной горшок и поднесла к мальчику, тот встал, и она сама взяла в руки его уже обмякший висячий член и направила его в горшок. Так как писать ему очень хотелось, он сразу же ударил желтой струйкой мочи в белую металлическую стенку горшка, немного наполнив его, что дна не стало видно, испытав облегчение, что даже пукнул и весь покраснел, посмотрев на Заю, та улыбнулась и сказала:
— Ничего, тебе пукать при мне можно.
— А тебе?
— Ну, если я пукну при тебе, то ты можешь меня по попке отшлепать ладошкой.
— Правда?
— Да, тут так заведено, от десяти до тридцати ударов.
— Прямо по голой попке?
— Ну конечно же. Но тебе при других пукать не стоит, примут за не уважение и могут и ремнем огреть. Да и в тетрадочку записать, на субботу.
Облегчившись, мальчик сел на кровать и стал обдумывать сложившиеся положение, в котором он теперь оказался и это странное место со своими странными правилами, и внезапно него все похолодело в нутрии,
Мне это не приснилось 
webmaster@3iks.ru