просохло, а я все висю. Меня уже давно снимать пора. Усохну же ведь!
А бородатые все стоят и радуются. Смотрят на меня и радуются. Опять о чем-то болтают. Вот просто не мужики, а бабы на базаре. Чего болтать то? Снимать меня надо. Высохла я! Ну наконец -то. Сообразили! Вон один бородатый ко мне подошел, уставился. Разглядывает меня. Сосков что ли не видел? Ладно тот молодой, но ты то уже дед. Насмотреться уже должен или бабка не показывает? Сочувствую! Я-то тут при чем. Да смотри ты смотри, только сними меня. Руки скоро отваляться висеть. Какой же ты старый и вонючий! Фу... и зубы у тебя гнилые.
— Что уставился? Давай, снимай меня уже и вообще зачем вы меня сюда повесили? – устав чувствовать себя распятым манекеном вежливо поинтересовалась я у чернозубого.
Чернозубый ничего не ответил, но бородатые дружно замолчали, уставившись на меня как на куклу, которая еще и говорить может. Где-то за моей спиной звякнул клещами голожопый. Уронил, наверное. Но в его сторону я даже не посмотрела. Очень надо!
В полной тишине бородатые подступили ко мне ближе окружив со всех сторон.
— И чего молчим? Чудики вы бородатые, ау! Вы меня понимаете? Снимайте меня быстрее, а то хуже будет! – кому будет хуже я уточнять не стала. Возможны, знаете ли варианты.
Бородатые, очнувшись загомонили. Я было вновь попыталась вслушаться в речи сеих достойных мужей, но тщетно. Нет, такие слова как девка, ботает и пиздна я даже разобрала, но не более.
Внезапно гомон прекратился, и все тот же чернозубый дед решительно потянул ко мне свою огромную лапищу с черными полосками под ногтями.
— Э дед ты чего? А ну не тронь меня или хотя бы руки свои иди помой, а то под ногтями скоро жуки навозные заведутся. Кому говорю не тронь меня! – нет ну вы только посмотрите на него, я такая вся из себя тут висю с бархатистой кожей, а он меня собирается трогать своими грязнущими руками. Нет, ну вы представляете какая наглость. Ладно бы еще принц на белом коне, а то старый вонючий дед, которому бабка своя через раз дает. Офигеть! Я же только вчера в спа-салон ходила красоту наводила для директора своего, - А ну брысь! Я кому говорю брысь! – я зашипела дикой кошкой.
Но то ли дед был глух на оба уха, толи он не знал зачем шипят кошки или знал, но ни чуточки их не боялся... Одним словом его пальцы осторожно коснулись моего соска. Зачем-то поцарапали его ногтем. Оттянули-отпустили, сосок упруго вернулся на место. Деду понравилось, он повторил. Игрун то же мне великовозрастный. Ну ну, играй играй. Когда ни будь и я до твоего Ваньки-Встаньки так же дотянусь. Поиграю! Дед же тем временем забавлялся одновременно уже с двумя сосками. Надо же, а я и сама не знала какие они у меня пружинистые... особенно ежели на кресте меня подвесить. Наигрался? Ну и хорошо, плохо что задумался. Это не к добру. И точно! Две огромные заскорузлые ладони буквально поглотили под собой мои, не такие уж и маленькие груди. Как никак второй размер. Полный! Моя гордость!
— Ау дед! Какого хера, старый ты пердун, зачем же так их жмякать то! Это же мои грудки, а не вымя у твоей старухи. Поэтому тебе она их и не дает. Обращаться нужно с ними трепетно и нежно! – нет, это я так пишу, а на самом деле я конечно же была сама вежливость. Меня еще в школе научили быть со старшими вежливой,
друзья всё делят. 
webmaster@3iks.ru