Когда Лёха вернулся после встречи с Ксенией домой, то застал всё семейство в зале за просмотром мультиков. Обняв близняшек, которые уже несколько недель называли его папой, и одарив их чупа-чупсами, он присел на тот самый диван, ложе их первой любви, рядом с заметно нервничающей Аней, обнял её за плечи, чмокнул в щёку и тихо, чтобы не слышали девочки, шепнул ей на ухо:
— Я согласился.
Аня улыбнулась и прошептала в ответ:
— Пойдем на кухню, там спокойно всё обсудим.
Оставив почти уже пятилетних дочерей в зале, смотреть "Лунтика" и сосать чупсики, парочка заговорщиков расположилась на кухне. Выпили по рюмочке для смелости, закусили яблоками.
И Аня начала тяжёлый разговор:
— Как всё-таки хорошо, Лëш, что это оказался именно ты, а не какой-то левый дядька. С тобой всё будет намного легче, по семейному. Без тебя бы я могла не справиться. Я тебе так за всё благодарна! Ты просто супер, Лёха!
Аня чмокнула Лёшу в губы, совсем по-детски, мягко, быстро и ласково.
— Анют, ну ты же знаешь, что я не мог бросить тебя в трудную минуту.
— Спасибо, родной, я тебя очень сильно люблю.
— И я тебя милая.
Алексей положил руку на голое бедро Ани, пробираясь все выше, к трусикам.
— Тихо, тихо, не сейчас... Девочки ещё не спят... Убери руку...
— Да, извини. Просто ты такая... Такая...
— Какая?
— Соблазнительная, желанная. Даже после стольких лет...
— Ой, да какие наши годы! Ха-ха-ха!... Мне всего-то двадцать четыре, а тебе и того - на два года меньше!...
— Я хочу тебя...
— Я тоже. Но не время... Сначала обсудим всё.
— Да, извини. Я сегодня сам не свой.
— Понимаю. Такие предложения поступают не каждый день.
Алексей с диким сожалением убрал руку с бедра Ани и они продолжили обсуждать детали их дальнейшей жизни.
— Ты понимаешь, что меня будут трахать прямо на твоих глазах? - задала вопрос Аня с как никогда серьезным лицом.
— Понимаю, - с тяжелыми сердцем отвечал Алексей.
— Ещё я буду сосать чьи-то члены перед тобой, лизать чьи-то пëзды.
— Да, понимаю...
— Да и самому тебе придется не только вылизывать сперму из моей щелочки, но и самому сосать порой.
— Понимаю...
— И давать трахать и свою, и мою попку... Да много чего ещё.
Лёха тяжело вздохнул. В нём боролись ревность, отвращение и извращенное возбуждение.
На кухню зашла Даша.
— Ма-ам, ну ты скоро? Мы уже спать хотим.
— Да-да, доченька, иду.
Анна ушла укладывать детей, а Лёха выпил ещё водки и стал размышлять.
Мысль о том, что его нежную, мягкую Анечку будут ебать прямо при нём приносила ему странно сладкое, буквально мазохистское страдание. Он отчётливо представлял, как её стройные ножки, которые он так любил гладить и целовать, лежат на чьих-то плечах или обхватывают крепкую спину. А мягкие крупные груди расплылись, как обычно, под своей тяжестью и колыхаются, словно желе, от ударов плоть о плоть. Они, как обычно, вспотели, а крупные соски сжаты грубыми мужскими пальцами, но не его, а чужими. Сам-то Лёха любил их лизать, сосать, целовать, но в его воображении с ними обращались именно так, грубо и бесцеремонно. А потом её так же грубо и бесцеремонно ставят раком, раздвигать сочные белые ягодицы, плюют между них...
— Ты чего это, дрочишь?! - с изумлением спросила вошедшая на кухню Анна.
И действительно, Лёха неосознанно поглаживал свой выпирающий сквозь брюки кол, фантазируя и прикрыв глаза. После вопроса он резко убрал руку и встрепенулся.
— Да так... Эм-м-м... Кхе! Зачесалось что-то...
Аня улыбнулась и присела на прежнее место. Расстегнула халат, демонстрируя простое повседневное бежевое бельё. Лёха больше любил
Частушки-порнушки 2 