девушек даже не смотрит. Всё равно красивей нас с тобой не найдёт. Из Афгана в звании капитана вернулся, а жениться ни в какую не хочет. Пока до полковника дослужится, сам уже никому не будет нужен. Мы что ли, мамуль, ему детей рожать будем?
– Веруш, ты же знаешь, что он после ранения до сих пор женщин сторонится из-за шрама на лице.
– Не с лица воду пить, мамочка. Главное для женщины в семейной жизни – ценить своего мужика. А Сёма настоящий мужик.
– А тебе-то откуда знать, дочка, какой Сёма мужик? – обронила Татьяна Николаевна, удивлённо взглянув на дочь.
– А как ты думаешь, кто меня целоваться научил? – спросила Веруша с озорной улыбкой на лице.
– То есть, как это научил?... – опешила мать, округлив глаза. Беспомощно переведя взгляд через окно на лоджию.
– Как положено, мамуль, и даже с языком.
– О, Господи! Ещё при отце не ляпни, глупая, – испугано обернувшись на дверь, возмутилась мать.
– Да не обмирай, мамуль, ничего серьёзного у меня с Сёмой не было, – успокоила Верушка Татьяну Николаевну. – Ему и тебя вполне хватает. Смотрите, чтобы вас папка не просёк – любовнички. А целуется братишка действительно классно, чувствуется мастерство наставника. Полагаю, что твоё, мамуль.
Татьяна Николаевна, горестно покачав головой, растерянно произнесла:
– Будет тебе, дочка, глупости говорить, – и севшим голосом призналась, – если по правде, то Сёму отец мне сам разрешил. Нельзя же молодому парню так изводить себя. Не суди родителей, Верунь. Погоди, милая, своих нарожаешь и не на такое пойдёшь. Не приведи Бог, конечно. Словом, я тебе ничего не говорила, ты ничего не слышала, – предупредила взволнованным шёпотом Татьяна Николаевна дочь. – А Сёмке я ещё всыплю, паршивцу!...
Верушка согласно закивала головой: – конечно, мамуль, я всё поняла. Скажи, мамусик, а тебе с ним нравится?...
Доживёшь до моих лет, девонька, сама поймёшь, как это с молодым мужиком в постель ложиться, тем более, когда свой муж уже ни то ни сё. Да ещё, как наш батя – старый выпивоха. Потому мне и Сёму позволил, чтобы по другим мужикам не таскалась.
– Паша, ты где там застрял? – позвала Татьяна Николаевна мужа. – Иди за стол, всё готово. Дочка ещё позаниматься перед сном хотела.
– Обо всём поговорили, бабоньки? – в дверях появился Павел Сергеевич, – чуток покурил, чтобы вам не мешать.
– Обо всём и ни о чём, отец. Веруш, поухаживай за папкой. Любит он, когда ты его сама кормишь. Рожала для него сына, а он к тебе прикипел, старая пьяница.
Мать поднялась из-за стола и достала из кухонного шкафчика початую бутылку водки.
– Веруш, плесни бате на сон грядущий.
– Благодарствуем, Ваше высокоблагородие, – признательно поблагодарил Павел Сергеевич супругу, устремив жадный взгляд на бутылку в руках своей любимицы.
– В эту рюмочку налей, доча, она вместительней, – попросил отец. – Мать всё равно меня в гостиную погонит спать. Она у нас не переносит запах алкоголя, да и храп мой не терпит...
Веруша вопросительно взглянула на мать и, получив разрешение, наполнила рюмку до края.
– Уже покрошила, – остановила Татьяна Николаевна Верушку, доставая из холодильника глубокую вазу с салатом. – Сёмке тоже оставьте, голодный с дежурства придёт. Вера, наливай отцу суп.
– Вот так, дочка, – назидательным тоном произнесла мать, – видишь, как кадровые офицеры превращаются в домашних алкашей. Карьера по боку, жену туда же, дети не пристроены...
– С тобой, Танюша, дети не пропадут, – блаженно улыбаясь,
Как Валентина Романовна в Питере в туалет сходила. 
webmaster@3iks.ru