не сделает. Но дырявить девчонку в двух местах с первого раза не стоит, если сама не захочет. Иди к Сёмке, прими душ и отправляйся к Веруше.
* * *
Веруша ушла к себе в комнату. Подойдя к прикроватной тумбочке, она заглянула в верхний ящик и убедилась в том, что в нём лежало всё необходимое, о чём говорила ей мать. Даже стакан с водой был предусмотрено оставлен возле неяркого ночника. Стянув с себя платье, она отбросила его на диван, ощущая лёгкий озноб в теле. У Веруши возникло острое желание выпить что-то, что могло бы согреть её изнутри и унять лёгкую дрожь в пальцах. Отрешенно глядя на дверь, она сидела на диване в ожидании Дмитрия Михайловича.
С ранних лет Веруша помнила Князева статным красавцем офицером и добрым другом семьи. Со временем, она стала всё чаще ловить на себе его внимательный взгляд. По его протекции Веруша без проблем поступила в престижный полицейский колледж, где учились многие отпрыски работников МВД. Привычное обращение к своему покровителю, сменилось с дяди Мити на Дмитрия Михайловича. Для Семёна Князев стал просто Михалычем, особенно после возвращения из Афганистана. А вот сейчас сюда войдёт Дмитрий Михайлович и Веруша впервые назовёт его домашним именем Дима. Послышался короткий стук в дверь. Первым порывом Верушки была мысль потушить ночник на тумбочке, но сил лишь хватило встать на ноги у кровати. Дверь медленно приоткрылась и в проёме появилась фигура Князева в банном халате, перехваченным пояском.
– Верочка, я могу войти? – спросил Князев низким, с хрипотцой голосом.
– Вольно, товарищ курсант, – с улыбкой на губах принял приглашение Князев.
– Как прикажете к Вам обращаться? – будничным голосом спросила Веруша, – не хотелось бы пользоваться именами, придуманными чужими людьми. Можно Димой, как мамка, можно Дмитрием Михайловичем, как на службе, а можно Михалычем, как Сёмка. Кстати, а как Зинка Вас величает вовремя любовного акта?
– Знаешь, Верочка, давай на ты – по домашнему и без воинских званий. Ну, конечно, не отчимом и не папой. Тебе самой-то, как бы хотелось?
– Хочешь, я буду звать тебя Мишелем?... Романтично и интимно, – предложила Верушка, кокетливо притрагиваясь к поясу халата на Князеве.
– Что я лягушатник какой-то? – отверг идею с именем Князев. Не об этом я сейчас думаю. Чёрт с ним с этим именем, как хочешь, так и зови, но в постели лучше молчи. Я тебя так давно хотел, что глупо сейчас обсуждать все эти мелочи. Для мужчины свойственно воображать себе идеал женщины мечты. Ты для меня всегда ей была, даже, когда школьницей тебя знал. Хорошо, что я не стал твоим отцом, малышка.
– Ты это сейчас обо мне? Спасибо, мой родненький. Я не для кого не была женщиной мечты, – признательно прижалась к груди Дмитрия Михайловича Веруша.
– Хочешь, я правду тебе скажу, миленький? Я в тебя с детства была влюблена. И в колледж полиции из-за тебя пошла. Хотела, после окончания у тебя работать, как Сёмка. А потом, вы два дурака попёрлись в Афган, и я каждый день молилась, чтобы вернулись живыми. Мне даже было обидно за себя, потому что Сёму ты всегда любил больше меня.
– Неправда, Веруша, любил я вас обоих одинаково, но твой отец недолюбливал меня, а тебя он просто боготворил. Не мог я при нём проявлять к тебе свои чувства, да и Таня не допустила бы этого. Одно знал, что всегда буду рядом с тобой, Веруша, а теперь ты мне дороже всего, что осталось
Три летние истории: пионерки против нимфоманок 
webmaster@3iks.ru