знает, как остановить это, если ей это понадобиться.
— Да, это «шампунь».
— Хорошо, тогда мы можем начать прямо сейчас. — сказал я, наблюдая, как ее лицо расплывается в улыбке.
Я поднял весло и сильно опускаю его на ее киску, Тейлор воет от боли, когда толстое кожаное весло попадает по ее щели. Звук ее криков подобен музыке для моих ушей, я люблю все ее звуки, ее стоны, вздохи и смех, но по какой-то причине ее крики я люблю больше всего. Я опускаю весло на ее киску снова и снова, с удовольствием наблюдая, как она кричит, борется со своими ограничениями и своей краснеющей киской. Я даю ей двадцать ударов по киске, и к концу она умоляет меня остановиться со слезами, катящимися по ее щекам, но я не остановлюсь, пока либо я не закончу, либо она не скажет стоп-слово, и она знает это так же, как я знаю, что ее мольбы —это часть игры.
— Каково в этом положение, ничего не начинает болеть? — спрашиваю я, не пытаясь подразнить ее, а желая знать, насколько долго я еще смогу оставлять ее в таком положении.
— У меня болят ноги, Хозяин, но я могу оставаться в таком состоянии еще немного, если вы этого хотите, — сказала она, глядя на меня широко раскрытыми влажными глазами.
— Хорошо, есть еще одна последняя вещь, которую я хочу сделать с тобой в этом положении.
Я подхожу к тому месту, где раньше положил игрушки, и меняю весло на трость. Я подхожу обратно к Тейлор, все еще связанной с ногами за головой, и осторожно постукиваю тростью по ее киске, заставляя ее тихо стонать. С последним мягким ударом трости по ее киске я замахиваюсь назад и с треском ударяю ее по ягодицам, она кричит, и я решаю дать ей секундный отдых, прежде чем продолжить избиение ее задницы.
— Пожалуйста, Хозяин, еще.
Раз Тейлор попросила, я обязан продолжить. Я решаю продолжить бить ее тростью, я обязательно ударяю ее по обеим ягодицам каждым ударом, а затем жду, пока она перестанет кричать, прежде чем ударить снова. Мне нравится этот способ издеваться над ней больше, чем мои обычные дикие быстрые удары, это кажется более интимным. Я бью ее, пока ее ягодицы не превращаются в лоскутное одеяло из красных полос, и когда я, наконец, перестаю ее бить, я провожу руками по ее заднице, чувствуя жар от рубцов и наслаждаясь звуком ее хныканья.
Я двигаюсь и кладу трость обратно к остальным игрушкам, прежде чем подойти к Тейлор и развязать веревку, удерживающую ее ноги и руки вместе. Тейлор неловко разворачивается, и я наблюдаю, как она пытается вернуть жизнь своим ногам, но я могу сказать, что они болят, поэтому я сажусь на кровать, сажаю ее к себе на колени и начинаю массировать ей ноги.
— Так лучше? — спрашиваю я после пары минут массажа ее ног.
— Да, спасибо, Хозяин, — говорит она тихим, мечтательным голосом.
— Вау, ты действительно мокрая. — говорю я, просовывая руку между ее ног и проводя пальцами по внешней стороне ее мокрой киски.
Тейлор стонет, удовольствие и боль смешиваются в одном прекрасном звуке, я продолжаю тереть ее киску, уделяя особое внимание ее клитору. Я беру ее за подбородок свободной рукой и наклоняю ее голову, чтобы она посмотрела на меня, и когда ее прикрытые веками глаза встречаются с моими, я наклоняюсь вперед и крепко целую ее, пытаясь передать всю страсть и любовь, которые я испытываю к ней.
Восьмое марта 1978 года - 20 лет спустя (Части 1 - 2) 