такое «на порядок»). Потрясающая выносливость новеньких сотрудниц позволяла им обслуживать ещё и охранников, что тоже радовало Аризу, так как переполненные мужской силой мужчины в окружении такого количества женщин – это тоже ничего хорошего. А так – хоть какая-то разрядка.
Удивилась Ариза лишь тогда, когда однажды вечером охранники и ещё несколько мужчин вдруг зашли к ней в комнату, скрутили, заткнули рот и насиловали всю ночь не переставая. Она не понимала как она в её-то возрасте не умерла от этого, но наутро чувствовала себя обновлённой и даже помолодевшей. Концентрация паразитов, полученная ей за одну лишь ночь, была настолько велика, что её поведение после восьми часов сна даже не отличалось от поведения до «инициации». А вот последствия были решающими – бордель стал полностью подконтрольным Гхону.
Пещера под Хладным утёсом
Гхон был доволен. Его превращение шло полным ходом, как и совершенно бескровное подчинение города. Клиенты борделя разносили паразитов по своим домам – жёнам, дочерям, сёстрам, матерям и служанкам. Те в свою очередь получали растущее либидо (особенно те, кто не был подвергнут выжиганию) и соблазняли мужчин вокруг. Мужчины шли либо к проституткам, либо к уже заражённым, либо заражали новых. Наёмники и солдаты, маги и торговцы, примерные хозяйки и отвязанные путаны, служанки и их госпожи с господами – город постепенно погружался в пучину разврата. Концентрация паразитов в крови горожан увеличивалась, и хитрый Могав, управляющий этим, лишь направлял эту волну.
Так, например, из города не выпускали тех, кто что-то начинал понимать. Мужчин соблазняли, женщин – просто насиловали до тех пор, пока они сами не начинали оправдывать происходящее и выполнять пожелания мэра как свои собственные. Приезжающие в город крестьяне иногда тоже подвергались «обработке», в результате чего уезжали из города уже с паразитами внутри – впрочем, зачастую крестьяне окрестных деревень и так уже были членами Гнезда. Его младшая дочь была схвачена спецназом Гхона и по подземному тоннелю переправлена в Хладный утёс. Её ждала особая участь.
Через пару месяцев горожане вообще перестали бояться, и в тёплую пору свальный грех на улицах Чистых вод стал обыденным делом. Все уже давно забыли и про ал Бертов, и про Зейдали, про Империю, про магов – город зажил своей новой жизнью, в которой за служение Могаву была простая награда – удовольствие, его слово было законом для всех, а его желания воспринимались всеми горожанами как их собственные.
Сейчас же Меркали стояла перед огромной паутиной. Сквозь неё она слышала тихие звуки – это одна из женщин снесла выращенных в её животе личинок, и Гхон жадно потреблял их, стараясь не проронить ни капли полезного белка. Его форма менялась, но Меркали этого ещё не видела – во-первых, паутина, а во-вторых темнота. Но, ей было интересно, зачем Господин её вызвал.
— У тебя задержка три недели, Меркали.
— Ддда... Но, я же не...
— Ты именно – да. Ты беременна. И ты родишь своему господину Беалу ал Берту бастарда.
— Я? Бастарда? Но, ведь я не шлюха! – эмоции рванули наружу, как Меркали не пыталась их сдержать всё это время.
— Ты наложница, Меркали. Теперь ты просто наложница. А наложницы рожают бастардов. Так что, теперь тебе надо беречь себя. И я надеюсь, ты будешь сама это делать, без моего контроля. Потому что, если вдруг что-то случится – поверь, путь от наложницы до инкубатора очень короткий.
В слезах Меркали вышла из пещеры и пошла на своё «рабочее место» - на подстилку в покои Беала ал Берта. До смены формы Гхону оставалось меньше месяца. Необычно тёплая весна в Долине Шипов постепенно уступала права
Вика, страпон и куратор 