тёплой удушливой волной. Вспоминать это было стыдно, сладко, приятно, но одновременно усилилось ощущение, что не стоило бы об этом рассказывать. Однако как это делается — «молчать»? — Потом сон изменился.

Солгать?

Что такое есть «ложь»? Нет, я прекрасно помнил смысл этого термина, но он стал для меня чем-то сугубо абстрактным, как чертежи двигателя Алькубьерре.

— Передо мной была моя старшая сестра Света, — жаркий образ из памяти всплыл сам собой, — она просила помочь ей с уроками. Я согласился, но уроки делала почему-то всё равно она, а не я... в то время как я... смотрел на её красивые ноги, её длинные грациозные ноги под коротенькой юбочкой. Закончив с домашним заданием, она заметила мой взгляд, улыбнулась и — словно в награду за помощь — вытянула перед моим взглядом ножки, вытянула прямо ко мне. Ступни её в босоножках оказались прямо на моих брюках. Света... смеясь... начала м-медленно ласкать м-меня...

Я чувствовал, что почему-то горю, по лбу моему стекла вниз капелька пота. Правильно ли рассказывать вслух об этом? Но я не в силах был себя остановить.

— И?..

Нет, интерес в голосе был точно не совсем профессиональным. В интонациях её брезжило что-то ещё, что я сейчас не мог распознать.

— Я проснулся.

— А потом?.. — Снова тот же вопрос. Заданный с неподдельным живым интересом, превосходящим её интерес к сну про радугу или про крысу-мутанта.

Веки мои поднялись с недоумением.

Елена смотрела на меня словно бы в лёгкой робости. Губы её были полуизогнуты в слабой улыбке, но на щёках был еле заметный румянец.

В глазах её, в выражении лица её было нечто трудноидентифицируемое — словно бы смешанный сплав заботы, тревоги и любования. Так ювелир может смотреть на алмаз, который нуждается в осторожной огранке, но который неверным движением можно расколотить в пыль. Так садовод может смотреть на нуждающийся в особом уходе редкий цветок. Так мать может смотреть на своего засыпающего в люльке отпрыска.

— Что было потом, Саш?.. — Заметив, что я открыл глаза, Елена смущённо кашлянула, почему-то передвинула на столе пару предметов, словно пытаясь отвлечь моё внимание от чего-то, повернула ещё один тумблер на виртуальной клавиатуре. — Ты... хорошо себя чувствовал, когда проснулся? — Голос её упал, почти стих, но приобрёл в то же время непередаваемо бархатно-сладкую интонацию. — Что ты... делал? О чём... тогда думал?

— Я...

Покраснев гуще прежнего, я вновь смежил веки. Молчать или лгать я по-прежнему не был способен. Так же как не мог и стереть навеки из памяти сделанное.

— Я... был... очень... взволнован, Елена Станиславовна. — Не будучи в силах прервать поток правды, я заставил себя проговорить её имя-отчество, пытаясь хоть так отдалить миг падения. — И... я... н-начал играть с собой. М... мастурбировать. — Сердце моё ёкнуло на последнем слове, но не произнести его я не мог. — П-представляя... как... Света ласкает меня. Н-ножками.

— Твоя... старшая сестра? — уточнила неизвестно зачем Елена Станиславовна. Написав как будто что-то в блокнотике — но тут же сделав стремительное перечёркивающее движение ручкой.

— Да.

Брови Елены Станиславовны взлетели вверх изящными полукружиями.

— Тебе... правда хотелось бы, чтобы... твоя сестра Света поласкала тебя... в интимном запретном месте... своими красивыми ножками? — Голос её был мягок, по-особенному предупредительно мягок и тёпел, она взглянула ласково-вопросительно мне в глаза. — Не бойся, я никому не скажу. Мне нужно знать это. Для терапии. Чтобы соотнести сны и явь.

Чувствуя, как брюки на мне едва ли не лопаются изнутри, я склонил голову.

— Д-да...

— Что «да», Александр? — Голос её невообразимым образом сделался ещё мягче, ещё

Эротические и порно рассказы на 3iks

Прочтений: 5742
Последнее: Сегодня в 17:02

Военный дневник дедушки

Насильное оплодотворение.

Дела банные. Часть 11: Удивительно, но ? факт