Я даже не понял, огорчилась Тамара или обрадовалась. А, возможно, она была не одна. Тогда с кем? Уж не ревную ли я? Да с какой стати?! Скоро придут Овчинниковы, скоро придут. И Егор приедет. Пора заняться делом!
Я оделся в куртку и вышел во двор, встал на тротуаре. Осенней сыростью уже не пахло. Пахло холодом и скорой ранней зимой со снегом и метелями. Я накинул капюшон и приготовился ждать.
Егор подъехал на «Каблуке», есть такой грузовой «Москвич» с ящиком. Он поставил машину под фонарь, и мы с гиканьем и улюлюканьем принялись таскать многочисленные коробки из автомобиля в квартиру Овчинниковых. Егору было легче, он был в белоснежной тонкой курточке, белой рубашке и «бабочке», я – в теплой куртке, а потому взопрел. Я думал, перетаскивание займет у нас полчаса, не меньше, но мы управились минут за пятнадцать. Вместе раздвинули стол, превратив его из круга в эллипс, и Егор меня из гостиной выставил. Сказал, что будет сервировать. я вытер пот со лба и вышел на лестницу охладиться. Пахло кошками и мышами одновременно. Я встал так, чтобы видеть автобусную остановку, куда, предположительно должна прибыть вся честна́я компания. Или откуда. Не дождался, поднялся в квартиру.
Удивительно, как быстро могут работать некоторые люди. У Егора все было готово: стол был покрыт одноразовой скатертью, а на ней расставлены бутылки и тарелки со снедью. Егор, сияя ровнейшим пробором на светлой голове, складывал в стопку пустые картонные коробки. Я ему немного помог, и мы вынесли тару на лестницу. Потом Егор протянул мне квитанцию и ручку. Деньги и банковская карта были у меня во внутреннем кармане пиджака, я вынул все и протянул Егору, и только потом заглянул в квитанцию. Денег хватило, и еще осталось «на чай» Егору. Но чаевые он решительно отверг. «Мы не крохоборы, – сказал Егор. – У нас и так ресторанная наценка!». Честнейший парень!
Я еще помог Егору – вынес коробки к машине. Мы забросили их в «Каблук» и тепло распрощались. Человек из ресторана уехал, а мне осталось дождаться нашей гоп-компании. Ждать просто так было тяжко, и я кинул на тонюсенький ломтик хлеба не менее тонкий ломтик ветчины со слезой. Сразу ждать стало легче. Я поставил возле окна стул, сел и почти сразу автобус «Икарус». Из него вышли и построились в колонну по два Потап Валентинович с Любовью Александровной, Аделаида Матвеевна с Верой Петровной, Саша и Настя. Шествие замыкали Тамара и Женя. В руке у нее был толстый полиэтиленовый пакет с яркой надписью: «Karl Lagerfeld».
Итого, семь человек. Со мною – восемь. Отлично!
Они поднялись по лестнице, вошли в квартиру, и в прихожей сразу стало шумно: девчонки пищали, полковник добродушно порыкивал, как газующий мотоцикл, директриса и завуч зычно командовали, жена полковника показывала, куда кому вешать пальто и куртки, Женя сунула мне в руки пакет, а Тамара сказала:
— А то Вам совсем нечего надеть. Пошли.
Она подтолкнула меня в сторону моей комнаты, и я пошел с пакетом «Karl Lagerfeld» в руках, как дурачок с писаной торбой. В комнате она покосилась на трусы и простыню возле батареи отопления и сказала:
— Хорошо, что подумала о белье. Оно на тебе просто горит. Ну, раздевайся!
Я раздевался, а она сидела на стуле и смотрела, как я это делаю. Когда я остался совсем без ничего, Тамара засмеялась и сказала:
Терапевт - 2 