сказала Тамара. – Только многие девочки трусов не носят.
— Почему?
— Дрочить удобнее. Руку под подол сунул и погнал. Жаль только, что тетрадки с промокашками перестали делать.
— Почему?
— Лишнюю влагу удалять. Да, ну Вас! Девушку в смущение ввели!
Тамара, и правда, зарделась, словно маков цвет. Хорошо, что фабрика оказалась недалеко, а то бы сгорела девка! Хорошо, что фабрика была совсем рядом.
Как я и думал, при фабрике был магазин. Не сказать, что там был богатый ассортимент, но сшить, к примеру, платье было из чего. За прилавком стояла разбитная румяная девица едва ли намного старше, чем Тамара, и они быстро нашли общий язык. Я придирчиво рассматривал альбом с образцами тканей, а девушки негромко разговаривали и поглядывали на меня. Минуты через две продавщица удалилась, а Тамара сказала: «Есть у них форма. Образцы. Местные девицы по вызову заказывали. Сейчас принесет».
— Вы что-то ей сказали?
— Я сказала, что Вы малолеток любите.
Ну да все равно, что подумает обо мне какая-то продавщица.
— Я еще думаю всех учителей нарядить на старинный манер: женщин – в синие платья, а мужчин – в вицмундиры.
— Со шпагой?
— Ну, с какой шпагой! Сейчас народ такой, что этой шпагой и проткнет. Да и холодное оружие педагогу не положено.
— Ладно, без шпаги. А вицмундир – это что?
Пришлось объяснять, что вицмундир – это форменная одежда гражданских чиновников в виде фрака. Пока рассказывал, продавщица принесла стопку одежды, и девушки ушли в примерочную.
Мужчине, чтобы поменять верхнюю одежду и белье, нужно две минуты. Ну, три. Ну, пять! Тамара и продавщица копались минут двадцать. Я специально засек по своему «Престижу» – двадцать одна минута пять секунд. Столько прошло времени, когда шторы на примерочной кабине раздвинулись, и оттуда выскочили продавщица с красным лицом и не менее краснолицая Тамара.
— Извините! – хрипло сказала Тамара. – Мы там развлеклись немного. Ну как?
Школьное платье с белым фартуком, кстати, очень короткое, на ней сидело идеально. Но! Тамара в нем имела вид девушки по вызову, одетой для ролевой игры «Трахни школьницу!».
— Не пойдет! – резко сказал я. – Вы в нем на блядь похожи! Молодую, ухоженную, но блядь!
— А что же надо? – растерялась продавщица.
— Никаких открытых бедер, декольте и прочих манящих завлекалок! Все должно быть целомудренно. Это школа, а публичный дом.
Продавщица снова скрылась в глубине магазина за плотными шторами, а Тамара ушла в примерочную кабинку.
Следующее платье было не в пример лучше. Бедер оно не открывало, а лишь намекало, что тут, выше колена, скрыта гладкость кожи и упругость девичьих мышц. И фартук был другой: с крылышками-фестончиками и большими пуговицами на боку.
— Пойдет? – в один голос спросили продавщица и Тамара.
— Пойдет, – ответил я. – Значит, нам такого добра пятьдесят разных размеров, и еще черных фартуком пятьдесят.
— Боюсь, не угадаем с размерами, – сказала продавщица.
— Для этого существует пригонка и подгонка. Пригонка – это подбор по размеру, а пригонка – это легкая перешивка по фигуре.
Зря я, что ли, военную кафедру заканчивал!
— Я так пойду! – предложила Тамара. – Тут недалеко.
Выйдя на улицу, я вдруг ощутил себя папашей, ведущим под ручку дочку-школьницу.
— Ой! – вдруг вскрикнула Тамара. – Лист падает!
Она изловчилась и поймала красный кленовый лист.
— Неудивительно, – сказал я. – Скоро осень.
И Тамара вдруг запела:
Свет твоего окна для меня погас, стало вдруг темно.
И стало все равно — есть он или нет, тот волшебный свет.
Свет твоего окна, свет моей любви, боль моей любви.
Ты отпусти меня, ты отпусти меня и больше не зови, не зови, не зови.
Фруктовая фантазия 