С тех самых пор, как тетя Маша обязалась меня перевоспитать посредством эрогенных зон своего тела, я вольготно катался, словно сыр в масле, во всех ее дырках без особых ограничений на доступ к ним. Прошло уже три месяца с момента нашего запретно-сладостного траха, и за это время я успел поступить в универ и начать уныло грызть гранит науки. Грыз без особого энтузиазма, потому как мысли крутились вокруг иного, нежели учеба. Да и заняться было чем, кроме как стирать в порошок зубы о благородный камень — дома в безлимитном доступе находилась вечно сексуально голодная Мария, всегда готовая к бою, не знающая усталости. Отмучавшись на парах и не обращая особого внимания на одногруппниц, я вприпрыжку бежал домой, дабы занырнуть в родственницу по самые помидоры и предаться греху с огоньком и полной отдачей: мужские силы-то еще на максимуме, а энергия бьет через край.
Однако в последние дни Мария филонит: то голова болит, то настроения нет. Она все так же раздвигает ноги, но потихоньку снижает количество соитий в день. В общем, настрой ее оставляет желать лучшего. Отчего так — не знаю, но мне, признаться, плевать на метаморфозы в поведении тетки, ибо я эгоист и мне по хер на других.
Прискакав домой, я шумно вваливаюсь на кухню, где у раковины крутит смачной задницей тетя Маша, яростно надраивая какую-то сковородку. Даже со спины видно, как в такт ее резким движениям неистово дрожат под домашним халатом объемные буфера и волнующе трепыхаются спелые ягодицы. Я быстренько подлетаю к тетке и без лишних слов принимаюсь задирать подол халата, рассчитывая вонзить стальной стержень, уже дымящийся в штанах, туда, куда следует, однако натыкаюсь на стену непонимания. Тетка совершает акт неповиновения: отталкивает дорогого племянника и замахивается на него (то есть меня) недомытой сковородкой.
— Нет! — безапелляционно заявляет она, оправляя «недозадранный» подол рукой, и смотрит решительно, что означает лишь одно — точно не шутит.
Вот те раз... Что значит «нет»? Всегда было «да», а тут вдруг «нет»... Что еще за хуйня такая?! Немного раздосадованный, я чешу репу и не могу найти подходящих слов, чтобы выразить вспыхнувшее недоумение, а Мария садится на стул и угрюмо смотрит на меня исподлобья, не выпуская сковороды из рук.
— Теть Маш, ты чего? — спрашиваю я хрипло и слегка с наездом.
— Того! — отвечает женщина, бросает предмет кухонной утвари на стол и демонстративно скрещивает руки на мягкой груди.
— Чего «того»?! — нетерпеливо вопрошаю я словами из старой комедии.
— Отвали! Не заработал! — бубнит Мария.
— Не понял... В смысле, не заработал? Теть Маш, ты охренела вконец?! — трясу я угрожающе кулаком, хотя давно уже должен был трясти раскаленным докрасна хреном.
— Вот! — подняв кверху указательный палец, гундосит Мария. — Ты только и можешь, что «охренела», «загибайся» да «соси»! Ты мужлан, а я с мужланами не сплю!
— Ебать-колотить... — растерянно шлепаю я губами и вообще не вкуриваю, в чем конкретно ко мне претензия. Вроде все как обычно, и тут — на тебе... Бунт на корабле! — А чего же спала тогда столько времени?
— Маху дала!
— Ишь ты...
— Да! Но больше не дам!
— Чего не дашь? Маху?
— Ничего не дам! — Мария шевелит грудями, которые рвутся из халатного выреза наружу, и грозно сводит брови, после чего продолжает гнать волну, тыкая воздух своим указующим перстом, все так же назидательно поднятым вверх. — Слова доброго от тебя не слышала за все это время! Это я еще не говорю о цветах... Хоть раз бы принес какую-нибудь задрипанную ромашку, так
Ягода-Малина 2 
webmaster@3iks.ru