этого пострадали моральные принципы того, видавшего виды шофёра. Мне показалось, что он даже рассчитывал на большее.
— На что?
— Мягко говоря, он тоже хотел прикасаться к твоему телу.
— И ты бы ему позволил?
— Нет... ему нет.
— А кому бы мог?
— Только достойному тебя.
— А кто меня достоин, по-твоему?
— Не сейчас. Раздевайся и проходи в комнату.
— Нет, но все же... Евгению, например, мог бы позволить?
— Я подумаю на его счет. Проходи, садись в кресло и замри... вот так. Немного поверни голову к свету.
Альберт быстро зашел в кабинет и вернулся с альбомом. Быстрыми движениями он набросал на листе общий контур лица и затем принялся тщательно прорабатывать глаза женщины.
— Не шевелись. Еще несколько минут, и я отпущу тебя. Глаза! На меня!
Альберт был полностью поглощен работой. Карандаш то стремительно метался по листу, то замирал или мелко подрагивал в руке художника.
— Ты сегодня другая. Какое выразительное лицо!
— Что такого произошло? Я не могла измениться за один вечер.
— Смогла. Сама увидишь, когда закончу. Oh, ma petite salope!
— Что ты сказал?
— Смотри на меня...
— Понятно. Мне надо в душ. Ты скоро?
— Уже почти закончил. Всё... можешь идти.
Альберт с шумом распахнул дверь ванной комнаты и, можно сказать, ворвался в душевую кабину, где Зоя нежилась под струями чуть теплой воды.
— Oh, ma petite salope! Я соскучился...
— Что ты все время про какой-то «салоп» мне говоришь?
— Не обращай внимания... лучше поцелуй «его»...
— Я тоже скучала по тебе все это время
— И сегодня на вечеринке тоже?
Вопрос Альберта насторожил Зою. Но она решила не подавать вида и опустилась на колени перед мужчиной. Перед тем, как занять рот возбужденной плотью Альберта, она все же произнесла:
— И сегодня тоже... ты вообще где-то отсутствовал почти до самого конца... с кем?
— Зоенька, это лишний вопрос... я же не спрашиваю, с кем ты проводишь время, когда мы не вместе.
От такого ответа Зою вдруг охватил гнев, но, тут же вспомнив стремительный и яркий секс с Евгением, она с какой-то гневной страстью набросилась на головку члена, едва не укусив. После нескольких движений головки по губам и языку, волна желания снова накрыла женщину. Она ощутила пульсацию влагалища, изливавшего соки сладострастия, и это странное щемление в груди, прерывающее дыхание и заставляющее стонать. Стонал и мужчина, с каждым движением погружая член все глубже в рот Зои.
— Ой... так глубоко.. не надо... меня вырвет, - отстранившись и едва перехватив воздух проговорила она.
— Пытайся пропустить его как можешь глубже в горло.
— Но так нельзя...
— Можно... я хочу... вытяни язык вперед и у тебя получится.
— Только ты не так сильно... ладно?
— Старайся, девочка, старайся... тебе это пригодится.
— Мне так не нравится.
— Зато нравится мужчинам. Тебе же приятно, что мужчины тебя хотят?
— Не зна... - договорить помешал член, довольно грубо заткнувший ей рот.
Еще несколько раз Альберт предпринимал попытку проникнуть членом в горло, но тщетно. Всякий раз, когда головка упиралась в нёбо на входе в горло, Зою накрывал рвотный рефлекс и она со слезами отворачивалась.
— Всё, я больше так не хочу... Альберт... не надо.
— Хорошо, девочка моя, пойдем на кровать.
Альберт завернул Зою банной простыней, подхватил на руки и мягко уложил на кровать в спальне. Он был нежен, но в его движениях чувствовалась особая напряженность, готовая взорваться. Он как будто сдерживал себя от агрессии в отношении этой женщины. В нем, несмотря на то, что он считал Зою всего лишь содержанкой, проснулась ревность обманутого самца. Он прекрасно знал, что в эту ночь Зоя была с Евгением. Он сам организовал это.
Мечты сбываются 