Потому что он был Букером, а Букер умел видеть насквозь, до самого нутра, до того места, где горит ваше сердце и плавает ваша душа.
Пятнадцать не длятся вечно. Потеря папы отняла у меня все силы. Мир казался таким маленьким, как будто, когда папы не станет, он никогда больше не расширится, но с Букером и Канзас рядом я принимала день за днем, ставя одну ногу перед другой, проходя дни без такого количества смеха, как раньше, но все же справляясь. Иногда мне все еще хочется вернуться назад и сказать пятнадцатилетней мне, что все будет хорошо, но я также знаю, что все будет хорошо, даже если я этого не сделаю, потому что Букер и Канзас рядом, чтобы сделать это для меня.
А потом, не успела я оглянуться, нам всем стало по шестнадцать, мы учились в старших классах, посещали курсы по программе углублённого изучения предмета и тонули в работе. Канзас попала в танцевальную команду и сбросила большую часть своего детского жира, ее живот стал плоским, но изгибы остались. Я по-прежнему бегала милю на дорожке ради физкультуры, а Букер выступал в команде по плаванию. Эти двое, казалось, преуспевали во всем, в то время как я продолжала быть посредственностью.
Не могу сказать, что в тот год снова заставило меня посмотреть на Букера. Он больше не стеснялся, не отворачивался, когда я ловила его взгляд. Мы обменивались жаркими взглядами в разных аудиториях, наши глаза были сосредоточены на чтении друг друга. Если бы я была стеклянной, одного его взгляда было бы достаточно, чтобы разбить меня вдребезги.
В младших классах Канзас была президентом своего испанского клуба. Это занимало ее во время перерывов и обеда. Мы с Букером продолжали есть Pick Up Stix и бросаться друг в друга картошкой фри. Иногда мы бросались и «Скитлз», но обычно пытались поймать их ртом. В дождливые дни мы перестали ходить в спортзал. Гуляли по полю, прижавшись друг к другу под одним зонтом, болтая без умолку обо всем и ни о чем, как делали это годами.
Я все знала о Букере, а Букер все знал обо мне. Мы были лучшими друзьями.
А потом настал день, когда он бросил Канзас и поцеловал меня на парковке общественного колледжа. Самым трудным решением в моей жизни было отправить его обратно к ней. Я вернулась домой и плакала, плакала и плакала. Это было все равно, что снова потерять папу, за исключением того, что на этот раз умереть должна была именно я. Часть меня и умерла, когда я снова потеряла Букера, отдав его Канзас.
Так что, думаю, я хочу сказать, что люблю Букера уже давно.
Но Канзас любила его дольше.
И это отдавало его ей.
— Ты должен уйти, Букер.
Он посмотрел на меня, его глаза покраснели.
— Знаю.
Когда я проснулась утром, была пятница, и я опаздывала на работу. Кроме того, у меня было легкое похмелье, поэтому я позвонила в больницу и сообщила, что могу подойти ближе к вечеру, чтобы закончить смену.
Проснуться в одиночестве в пустой постели после занятий любовью - вот что сделало мое сердце пустым, словно его вырезали, оставив лишь дыру в форме сердца.
Букер. Я скучала по нему.
Я знала Букера под другим солнцем. Он был парнем, обнявшим меня после моего первого разбитого сердца, парнем, вытиравшим мои слезы в течение многих лет, парнем, научившим меня водить машину, но нам уже не было шестнадцать. Нам было по двадцать два, и все изменилось в тот момент, когда Букер сделал предложение моей лучшей подруге. Я была за них так
Хват- Раковая Шейка-2 