причмокивала. Конечно же, я не удержался и кончил. И в этот самый момент открылась дверь в парную.
— Мам, а ты не помнишь, где моя... Ой, а чего это вы делаете?
Тетя Оля быстро выпустила изо рта мой член, проглотила всё и выпрямилась.
— Ничего, Даша. Просто Юра слегка обжег писю, я ему полечила. Так чего ты хотела, доча?
— Где моя большая заколка, красная, с блестками?
— Ну там, на трюмо, где всегда. Иди, ищи как следует. Ты, Юра, тоже вытирайся и ступай в дом. Накрывайте стол к ужину, я скоро приду.
* * *
На другой день тетя Оля уехала в город за покупками. Я сидел в своей комнате в одних трусах и рисовал. Рисовал тетю Олю. Голую. Теперь я знал, как выглядит женское тело и восстанавливал в памяти образ. Я вспоминал приятные ощущения, когда моя писька была у нее во рту, и мне это нравилось. Открылась дверь и вошла Даша. Я быстро спрятал рисунок за спину.
— А что ты там прячешь?
Даша подскочила и попыталась отнять у меня листок. Началась возня, лист разорвался. Нижняя часть тети Оли осталась у меня, а верхняя с голой грудью — у Даши.
— Ой, это же мама! А похожа как. Ты ее всю голой нарисовал? Покажи!
Я разорвал свою часть на мелкие клочки.
— Ну и дурак!
Даша насупилась. Но уходить не собиралась.
— А я вчера твою письку видела, а ты у меня нет! У-у!
Она высунула язык. Я пожал плечами, не зная, что сказать. Мне было стыдно. Я вспомнил, как она разглядывала меня в помывочной, а потом спалила нас, когда я спустил тете Оле в рот. Я покраснел, но ответил гордо:
— Ну и что?
— А зачем ты маму голой рисовал?
Я мялся, не зная, что ответить.
— Все художники обнаженную натуру рисуют.
— А ты что, художник?
— Пока нет, но может, буду...
— А меня можешь нарисовать?
— Ну, могу...
— Тоже голой?
Я замялся, а Даша ухватилась за подол платья, приподнимая его и опуская, как бы дразня.
— Ну? Нарисуешь? — и сняла платье через голову, а под платьем ничего не было. — Ну, рисуй! Как мне встать?
Она жеманно отвела бедро и прислонилась к столу.
— Стой так.
Я взял альбом и карандаш и принялся рисовать. Еще вчера я и представить не мог, что вот так в упор буду разглядывать голую девчонку. Её грудь только набухала. Если тети Олина была похожа на две половинки маленькой дыни, то Дашина — на две жопки лимона. И половые губы нежнее, чем у взрослой женщины. У Даши там еще не растут волосы, губки сомкнуты плотно, ничего не торчит, а вверху, где они начинаются, пикантная ямочка.
Пока я рисовал, мой член вздулся и оттопырил трусы. Я старался скрыть это от Даши, но не получалось. И отодвинуться было некуда, и руки заняты. Девочка посмотрела на мой бугорок в трусах и хихикнула.
— Вон туда смотри, в окно! — сказал я сердито.
— У тебя что, опять пися болит? — она снова ехидно хихикнула.
Я сопел и молча водил карандашом по бумаге.
— Мама думает, что я все еще маленькая и не знаю ничего, а я все знаю. Она тебе вчера минет делала. Вот.
У меня запылали щеки. Скорее всего, оттого что Даша не такая уж мелюзга и лишь притворялась дремучей дурой.
— Я знаю, она любит минеты делать. Она и папе сосала, я видела. И дяде Коле. К ней дядя Коля часто приходит, когда папа в командировке. Но я папе ничего не рассказываю. Я не ябеда.
Даша меня совершенно не стеснялась, похоже, ей даже нравилось позировать
"Желание огненной собаки" 
webmaster@3iks.ru