Неожиданно за нами увязался мой несостоявшийся друг Гриша. Но никого брать с собой было нельзя! Мы проявили чудеса конспирации с Толиком – сначала намотали пару кругов по лагерю, а потом пошли в туалет. Гриша разочаровано проводил нас взглядом.
Сердце бешено колотилось, когда мы пролезли в образовавшуюся дырку между досками. Толик первым ступил на незнакомую землю, а я следом. Закрыв дырку, мы стали озираться по сторонам. Было и вправду страшно. Хотя всё вокруг выглядело так же, как и в самом лагере. Те же дорожки, такие же скульптуры пионеров, а вот круглая беседка была только здесь. Зачем было огораживать такой большой кусок территории? Спросить было не у кого, да и страшновато: а вдруг влетит.
Только с годами на меня сошло озарение. Эта часть территории подходила к самому обрыву над Днепром. Та самая беседка стояла почти над обрывом. Поэтому и отгородили. И, скорее всего, правильно сделали.
Нам с Толиком было так страшно, что мы не сразу заметили, что мы здесь не одни. От забора до беседки было, наверное, метров тридцать. Она стояла в конце спуска, а там... Мы увидели двух парней из первого, самого старшего отряда. Чтоб они не подумали, что мы боимся, мы не спеша двинулись по дорожке к ним.
Оба парня стояли у входа в беседку. Один из них стоял лицом к нам и карманным ножичком строгал какой-то прутик. Мне показалось, что делал он это как-то бесцельно, без энтузиазма, а так, лишь бы строгать. Второй стоял спиной, и это был тот самый высокий лысый парень, что всё время попадался мне на глаза. Оба о чём-то говорили, не обращая на нас никакого внимания. Да и кто были для них, восьмиклассников, мы – какие-то там второклассники!
Нам с другом, конечно же, хотелось зайти в беседку и посмотреть вниз на обрыв. Но нарушать субординацию мы не решались и скромно остановились в нескольких метрах. Парни чему-то посмеялись, и высокий вытянул вперёд левую руку, а правой ладонью на ней стал отмерять какие-то отрезки, приговаривая при этом что-то вроде считалочки: детский, кадетский, штатский, солдатский, пленный, военный и самый здоровенный. При последних словах его ладонь уже достигла уровня плеча.
Парни опять засмеялись и о чём-то стали говорить. Я не понимал ничего из их беседы. Но каким-то образом до меня, всё же, дошёл смысл пары реплик. Тот, что строгал прутик, спросил:
— А у тебя какой тогда? Штатский или солдатский?
— Что, хочешь посмотреть? – спросил высокий.
Его товарищ неопределенно пожал плечами, изображая полнейшее равнодушие. Высокий же шагнул в беседку и сел на скамейку у самого входа. Он широко расставил ноги и стал расстёгивать пуговицы на ширинке. Я смотрел на него, как завороженный, не видя ничего вокруг. И вот парень вынул из ширинки свой красный член. Он был совсем не мягкий, а вполне эрегированный.
Да, я уже знал про такое. И, самое главное, я знал сочетание слов «эрегированный член». Не зря же моя мама была врачом! В доме у нас были медицинские книги, которые я потихоньку разглядывал, пока никого не было. Меня интересовали лишь мужские члены, и я искал их. Самой интересной оказалась книга о венерических болезнях. Почему? Да только в ней были напечатаны настоящие фотографии с натуры. Правда, порой очень жуткие. А в остальных книгах были простые рисунки или даже схемы.
Сидящий парень поднял голову и обвёл всех торжествующим взглядом. Его товарищ продолжал строгать ножичком тот же прутик, изо всех сил делая вид, что член друга его мало интересует. Немая сцена продолжалась недолго. Парень спрятал своего красавца назад в
День, который изменил жизнь ч.1 
webmaster@3iks.ru