бы он имел хоть малейшее представление о том, от чего его удерживала Эмма, он бы плюнул ей в лицо.
Я вздохнул.
— Так что я должен остановиться, — сказал я.
— Я не говорю, что… обязательно, — улыбнулась Эмма. Свободной рукой она убрала челку с лица. Боже, она была сексуальна. Черт. Нет. нет, она не была. Она была просто моей сестрой, и она была потрясающей.
— Я просто хочу убедиться, что ты знаешь, во что ввязываешься, — сказала Эмма.
— Ха-ха.
Эмма сжала мой член немного крепче. Я повернулся, чтобы посмотреть на нее. Ее глаза вспыхнули.
— Я думаю, что я хочу сказать вот что… Послушай, мы все очень повеселились сегодня вечером.
Я расхохотался.
— Нет. Правда. Мы так и сделали. Я имею в виду людей, которым не было весело…может быть, для этого есть причина. И, может быть, ты думаешь, что мы не заметили, но поверь мне, любой, кто имеет значение, знает, что ты сегодня вечером выполнял работу старшины. Ты действительно, действительно сделал это.
— Что это вообще значит? Работа старшины? Я вымыл посуду? Я налил напитки?
— Нет, нет, нет, нет. Всю ночь, каждый раз, ты думал только об одном — о чьем-то удовольствии. Дело было не просто в том, чтобы наполнять напитки или убирать помещение, или изобретать игру на месте, в которую каждый мог бы играть и наслаждаться. Ты позаботился о том, чтобы все чувствовали себя хорошо. Их тела. Их выбор. Ты заставил всех чувствовать себя в безопасности. Ты даже сказал Сэму, что у него классная задница.
Ладно, я не помнил, чтобы на самом деле говорил ему об этом, но, конечно. Почему нет?
— Тем временем я просидела, может быть, всю игру только потому, что Кейт заставила меня чувствовать себя дерьмово из-за моих сисек. Я позволила случиться множеству глупостей. Мне не следовало этого делать.
— Эм…
— Дай мне закончить. Кристен подталкивала всех остальных к тому, чтобы что-то делать, но сама ничего не делала. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить Эшли за то, что она заставила нас с Кристен поцеловаться. Потом Кейт, эта эгоистичная сука, провела всю ночь, пытаясь удовлетворить себя или разозлить всех остальных.
— Эмма, это несправедливо.
— Вот как я это видела. А Сэм? Что ж, Сэм позаботился о том, чтобы получить свое, не так ли?
Я не мог не заметить, что она все еще ласкала мой член. Обычно я бы разозлился, что она, по крайней мере, не гладила его, но в этот момент я был почти уверен, что она была в шаге от того, чтобы запустить мою пушку и положить конец всему моему веселью
— Но ты? Ты так и не кончил. Не потому, что у тебя не было такой возможности. Ты был так сосредоточен на счастье всех остальных, что сам себя одурачил.
— Чересчур надутый, да?
— Очень жесткий, — сказала Эмма.
Она сжала мой член.
— Ты хороший парень, Джейсон. Действительно хороший парень. Но, может быть… может быть, я не хочу, чтобы ты был хорошим парнем сегодня вечером.
— Ты хочешь, чтобы я был, типа, придурком?
— Нет, — сказала Эмма, — Я просто имею в виду, что я, и под мной я имею в виду нас, людей, чье мнение действительно важно, мы все хотим убедиться, что ты идешь вперед и получаешь свое. ЛАДНО?
— Что это вообще значит? — Я все еще был в таком замешательстве — может быть, потому, что вся моя мозговая кровь ушла и превратилась в кровь члена и яиц.
— Иди вперед и получи свое? — сказала она: — Почти уверена,
Полуденный сон-1 