Вечером в каптёрке никого не оказалось и меня это успокоило. Может мальчики мозги включили? Оказалось, что – нет. Тот, что был с блокнотиком, увидел меня и с восторгом сообщил:
— За семь часов, с перерывами, двадцать восемь раз! Даже не ожидали такой выносливости! Посмотрим, как в эту ночь!
Я не стал допытываться про то, куда дели девушку. Не моё это дело. Новый дневальный мне сказал, что ребята просили извинить, что без спроса взяли мой термос – они гостью куриным бульоном кормили, им не в чем было принести.
С утра начал оформлять оставшиеся документы. Закончил дела через пару часов, и вышел покурить в курительной беседке. Завидев меня, как к старому знакомому, ко мне подсел очкарик.
— Здравствуйте! А вы были правы: во вторую ночь всего четырнадцать раз и она окончательно потеряла сознание. Правда и трахал её последним Седой, а у него толщиной с руку в запястье.
— Ну, угомонились?
— Ну, да. От греха вывезли утром на уазике и положили на автобусной остановке у ворот другой части. Если что, пусть там ищут.
— Жива хоть?
— Конечно! Что мы, изверги!
— Хоть одели перед этим?
— Конечно!
— В машине могло натечь из неё.
— Нет, Седой предусмотрел. Он ей засадил донышком водочную бутылку в пизду. Ни капли не протекло!
— Считайте, что вам чудом повезло! Не советую повторять эксперимент.
— Да мы и сами малость обосрались, когда она окончательно вырубилась. Ребята в соски потыкали сигаретами, в клитор, в губы – раньше реагировала, в себя приходила, а тут – ноль реакции. Ну, мы и начали эвакуацию поскорей. В шесть часов уже вернулись.
— Из её вещей ничего не обронили? Осмотрите каптёрку, машину: с огнём играете!
Парень пошёл в здание, а я, из любопытства, подошёл к машине, и в расщелине треснувшего старого асфальта увидел ключи с брелком. Точно, обронили, видно из её сумки выпали, и в темноте не заметили. Ноги меня не держали, и я присел на высокий выбеленный бордюрный камень, узнав брелок, сделанный мной для жены. В памяти всплыл последний разговор по телефону, в котором она спрашивала про то, где часть находится, желая приехать, но я категорически запретил ей самой приезжать, и дождаться моего звонка. Сюрприз, видимо, хотела сделать.
В брюках зажужжал телефон.
— Здравствуйте! Кирилл Юрьевич?
— Да, это я.
— К нам в больницу поступила ваша жена с признаками группового изнасилования. Записывайте адрес... По дороге к корпусу больницы я шёл на ватных ногах. Во мне не было ничего, только стыд и страх разоблачения моего бездействия.
Медсестра провела в кабинет врача. Я даже на табличку не посмотрел. Зашёл в каком-то отупении. Мене предложили присесть на стул, и я присел. Кроме врача, за другим столом, придвинутом один к другому, сидел офицер милиции. Он представился, но я даже не воспринял сказанного. Оторвавшись от своих бумаг, он попросил мой паспорт. Я на автомате протянул. В подавленном состоянии, с ощущением того, что сам, своими руками уничтожил свою счастливую и беззаботную жизнь, остался один, без семьи, которая мне не простит произошедшего, я тупо смотрел в пространство, но не понимал слов. Следователь о чём-то спросил, но врач, поняв моё состояние, его остановил, снял со стеклянного графина затычку-стаканчик, и достав из тумбы своего стола початую бутылку коктебельского пятилетнего налил мне. Я автоматом выпил. Коньяк на мгновение ожёг горло и отвлёк. Я поблагодарил врача, и повернулся к капитану милиции.
— Извините, вы спрашивали, я немного задумался.
— Я спросил, будете ли вы писать заявление о преступлении против вашей супруги? Она – отказалась. Это формальность, преступление из группы тяжких, и
Последний экзамен 
webmaster@3iks.ru