до самых незаметных исполнителей – их семейные дела и сердечные привязанности, казалось, совершенно не составляли секрета. В этом искусстве равных им не было: кто кого трахает, кто лучше всех сосет (круг лиц вовсе не ограничивался прекрасным полом), а кого продвигали по службе за все перечисленные таланты одновременно. София поддельно улыбалась, но внутри нее все клокотало от гнева, казалось очевидным, что коллеги знают о ее карьерном трамплине, а виной всему завистливая сплетница Алена.
Хотя окна кабинета выходили во двор здания – для одного младшего офицера система не сделал исключения - и солнечные лучи почти не попадали внутрь, сама теплая обстановка среди казенной однообразной серости и глиняных цветочных горшков доставляла ей удовольствие. Обращение коллег поначалу чрезвычайно льстило самолюбию Софии, в их тоне чувствовалась приторная, неискренняя лесть – одна маленькая звездочка отделяла счастливицу от остальных непроходимой пропастью. Вдруг София сжала губы, выдвинула подбородок и виновато обвела присутствующих взглядом:
— Кто знает, как стереть это со справки? – она показала товарищам испачканную шоколадной конфетой завизированную и проштампованную справку.
Устоявшийся порядок вещей предусматривал самое вольное обращение с документацией, раньше София и помыслить не могла использовать в качестве подстилки для чаепития любой, даже самый маловажный документ.
— Ой, София Андреевна, - снисходительным тоном ответила подслеповатая женщина за ближайшим столом, - бросьте вы волноваться! В таком виде подшивать не нужно конечно, дайте ее лучше мне.
София передала коллеге испорченный документ, с надеждой глядя на ее мягкие руки. Казалось, эти умудренные опытом старожилы канцелярии имеют в запасе несколько действенных приемов, однако, к немалому удивлению, работница с полным спокойствием смяла в ладони бумажку и швырнула ее в урну.
— А, а, а, как же? – София не могла подобрать слов от негодования, - что же я подошью в дело?
— София Андреевна, - мягко, будто к неразумному ребенку обратилась женщина, - я вас умоляю, никто никогда не заметит, что в толстом деле не хватает одной единственной справки. А когда заметят, это уже будет не наша проблема.
Дама по-доброму улыбнулась и остальные работницы в поддержку утвердительно закивали – большинством голосов было принято единогласное решение о нецелесообразности включения в дело справки об отсутствии судимости. В понимании этих особ важность дела заключалась исключительно в толщине папки, а один ничтожный листик не мог добавить весомости. Неловкость Софии прервал стук в дверь. В кабинет вошел старший лейтенант Кузьмин, с напускной деликатностью он прошел по кабинету, кося глазами на любопытных кур, и медленно приблизился к столу Софии:
— София Андреевна, можно вас?
— Доброе утро, Роман Сергеевич, что-то случилось?
— Нужно передать дела в спецархиве, - офицер заметно нервничал, но его взгляд излучал неприкрытое вожделение, - без вас там не разобраться.
Мужчина прощупывал глазами откровенное декольте своей коллеги, но не умел одарить собеседницу изящным комплиментом. Теперь разрез ее платья стал неприлично велик, можно было без затруднения уловить границу незагорелых участков на грудях и соблазнительную ложбинку, казалось, при первом же неосторожном движении выглянут ареолы сосков. София нехотя, с раздраженным вздохом поднялась с кресла и проследовала за старшим лейтенантом, всю дорогу по извилистым темным коридорам главного управления он не проронил ни слова, а по его фигуре сзади можно было угадать несвойственное напряжение. Перед кабинетом мужчина остановился, достал из кармана связку ключей и, прежде чем отпереть дверь, подозрительно окинул взглядом оба конца коридора. Уже внутри, в свете окна он обернулся и, призывая все свое мужество, оперся обеими руками о спинку стула.
— Ну, как? Нравится в новом отделе? – мужчина чувствовал себя не совсем уверенно, - давай по-быстренькому…
Молочные груди Мамы. 