— Кен, твоя жена организовала бордель и активно участвовала в его работе. И ты вот так спокойно об этом говоришь…
— Погоди, - остановил его Кен. - Почему ты сказал «они позволяли щупать»? И что это за активное участие в этом бардаке? Лиза, что - тоже принимала участие?
Джим посмотрел на Кена, как на дурака.
— Слушай, «друг», давай ты будешь разбираться со своей женой самостоятельно. А я со своей, как-нибудь сам управлюсь.
Кен всегда считал, что у Ирэн и Джима идеальный брак. Было шоком услышать, что он был готов положить этому конец, даже не пытаясь спасти его. Но слова Джима о Лизе запали глубоко ему в душу. Его Лиза «принимала участие»? Как она принимала участие?
Кен смотрел на безразлично посасывающего пиво Джима и понимал, что больше он от него ничего не добьётся. Вопросы бесполезны.
— Черт возьми, Джим, - подвёл он итог, - ни один брак не идеален. Мы с Лизой за эти годы наделали столько дурацкого дерьма, что если бы не тот факт, что мы любим друг друга, мы бы давно развелись. Ладно. Мне нужно вернуться домой, пока жена не начала меня скальпировать. Увидимся. И если ты когда-нибудь захочешь поговорить, ты знаешь мой номер, - сказал он Джиму, уходя.
Джим всё так же отрешённо потягивал пиво.
Когда Кен вернулся домой, он схватил Лизу, приказал ей не говорить ни слова и направился к дому Ирэн.
Когда они вошли, та готовила ужин для детей. Повернулась к ним от плиты:
— Привет, ребята.
— Как дела? - спросил Кен сидящих за столом детей, войдя на кухню.
Они ненадолго подняли глаза и молча вернулись к еде.
— Боже, какая мрачная семья, - сказал он себе.
— Ирэн, мне нужно поговорить с тобой в гостиной, - сказал Кен и повёл Лизу в соседнюю комнату.
Через несколько минут вошла Ирэн и села.
— Я нашел Джима, - начал Кен.
Глаза Ирэн широко распахнулись, и она напряглась в ожидании
— Но он не вернётся сюда. По крайней мере, не сейчас, - продолжил он, наблюдая, как глаза Ирэны распухли, и она начала плакать.
— Я не понимаю вас, женщин, - сказал он. - У вас есть мужья, которые обращаются с вами как с королевами, и вы их обманываете.
Ирэн хотела что-то сказать, но Кен остановил ее:
— Ты можешь поговорить, когда я закончу, - сказал он ей.
— Мужское эго - очень хрупкая вещь, и его нужно время от времени гладить, иначе оно начнёт сомневаться в себе. А если муж увидит поступки, заставляющие его сомневаться в верности жены, то браку конец. Неужели это непонятно?
— Теперь с тобой, - ткнул он пальцем в жену. - Объясни мне, чем ты занималась в устроенном тобой публичном доме?
— Кит! Прекрати! Никакой это не публичный дом!
— Лиз, это ты можешь рассказывать полиции и комиссии нравов. Поняла? И запомни - то, что ты сделала, называется "публичный дом" и никак иначе.
— Я не собираюсь разговаривать с тобой в таком тоне, - психанула Лиза.
— Отлично, - встал Кен, - я пошёл искать адвоката и подавать на развод.
Лиза опешила:
— Как «на развод»? Что я такого сделала?
— Я тоже не собираюсь разговаривать в таком тоне. Ты ухитрилась разрушить две семьи и требуешь уважительного тона… Прости, Лиз, но ты его не заслужила.
И он направился к двери.
Разыгралась семейная сцена.
Лиза догнала мужа, схватила его за руку, не выпуская на улицу.
— Кен, постой. Не сходи с ума. Что на тебя нашло? Какие две семьи?
Тот повернулся.
— "Какие две семьи"? Ты, что - дура? Ты развалила свою семью и семью своей
Римские хроники (Часть первая. Воздержание) 
webmaster@3iks.ru