осторожно провёл кончиком члена вдоль её припухлой щёлочки, и проделал это несколько раз. И в определённом месте, Маша каждый раз вскрикивала и дёргалась всем телом. Тогда я стал потирать пенисом в этом месте, погружая слизистую головку на сантиметр, не более, между её тёплых губок. Машины ножки напрягались, каждый раз поднимая её лобок навстречу мне. С нежным лижущим звуком, головка моего члена погружалась раз за разом всё глубже и глубже.
Соскользнув и преодолев слабое сопротивление, головка моего члена вошла в преддверие её влагалища. Замерев на секунду, я вынул её, но тут же Машины бёдра потянулись ко мне, мой пенис вновь уткнулся в облюбованное местечко.
— Ай!..
— Машенька!..
— Да... Папа... Ааа...
— Ооохммм...
Чувствуя, как податливо расступается под моим напором нежная плоть, я полностью вошёл в Машу, грузно придавив её к кровати. Мы оба вслушивались в напряжённое частое дыхание друг друга, и я ощутил необычайно интимное единение с ней. Казалось, это то, чего нам обоим не хватало, это было словно как крепкое объятие взаимного доверия. Мне пришло в голову, что я подвергаю её тело слишком большой нагрузке и приподнялся над ней, но её руки удержали меня. И тогда, дрогнув, медленно, очень медленно, но со всё бо́льшей амплитудой, я принялся сношать Машу под её сладко эротичные ахи. Она обнимала меня за шею, в то время, как её бёдра двигались навстречу моим, и её выступающий лобок ударялся о мой, в то время как её сладкий орган плотно охватывал мой член. Удивительно, но во мне не было торжества старого самца, овладевшего молодой самочкой. Я чувствовал, что соитие ей необходимо в этот момент, как некая психофизиологическая процедура. Я следовал темпу её движений, ощущая её всё возрастающее напряжение, которое начало достигать своего пика, и она начала кричать, как ягнёнок под ножом мясника. По её телу начали пробегать волны, и волны её оргазма прошлись и по моему члену, глубоко погружённому в её лоно. С криком выдохнув, она распласталась без сил. Во мне в этот момент было чисто отеческое чувство, я просто был рад её облегчению, рад, что смог доставить ей этот кусочек счастья и разрядку, в которой она нуждалась. Она прямо на глазах засыпала, истощив все свои силы. Переборов своё вожделение и сторожно выйдя из девушки, я плотно укрыл её одеялом.
Одевшись и стараясь не шуметь, я принялся варить на плите бульон из заначенного молодого глухаря. Пока он варился, я сидел, размышляя о том, что произошло между мной и снохой. С одной стороны, я воспользовался её слабостью, но с другой, я ей помог преодолеть душевную и телесную травму. И с моей стороны, было бы скотством играть на нашей произошедшей близости. Я решил вести себя так, как раньше, как будто ничего и не происходило. Кровать в Машиной комнате я передвинул поближе к печке. Повесил сушить её одежду и отправился топить баню.
Маша проспала до самого вечера. Скормил ей несколько ложек душистого бульона и отправил в баню. Баню я протопил не сильно, потому что опасался повышенной нагрузки на сердце.
— Машенька, тебе нужно прогреться, но не сильно. Веничком попарься, он там в тазике отмокает.
Я поймал её внимательный насторожённый взгляд, но не подал и вида. Мой сдержанно-благожелательный вид её успокоил, но в то же время, было заметно, что она словно бы помрачнела. Ничего, всё пройдёт. Всё забудется.
Она заулыбалась, когда я нахваливал ей свой суп из глухаря.
— Покушай, дочка. Эх, глухарик-то какой! Брусничный, да на хвое целебной!
Взорванный свет или Максим и Маргарита. Части 2, 3 
webmaster@3iks.ru