безошибочно слышно, если бы кто-нибудь был снаружи и слушал ритм непрерывного “бах, бах, бах”.
Вскоре Рут поняла, что я не собираюсь кончать в ближайшее время, и начала сосредоточенно толкаться в меня. Мы трахались, наверное, несколько минут, прежде чем она начала дышать с короткими стонами.
– Гэри... о, черт, Гэри... не останавливайся... не кончай пока.
Я ничего не ответил, но отпустил ее бедра и потянулся под ее тело, чтобы схватить ее груди. Сжав ее соски, я заставил ее громко застонать: – OХХХХХ! – а когда я опустил одну руку вниз и стал массировать ее клитор, она начала кончать.
– Блядь, блядь, блядь! – повторяла она быстрой последовательностью, – О, блядь, я кончаю, Гэри, я кончаю.
Я прекратил толчки, но продолжал тереть ее клитор. Стол перестал стучать, но задрожал в ритме, как дрожало тело Рут.
– О боже... о боже... о боже, – тихо задыхалась она, а потом, казалось, расслабилась, не успев удивиться моему оргазму.
– О, черт, о, вау... это так приятно.
Я стонал, и глубоко в ее пизду вливалась струя за струей моей спермы.
Я старался вести себя тихо, но не мог удержаться от того, чтобы не хрюкнуть пару раз.
Несколько секунд мы оба были неподвижны, потом я медленно вынул из нее свой капающий хуй, Рут встала и повернулась ко мне. Я впервые смог как следует рассмотреть ее обнаженное тело.
– Спасибо, Гэри, наверное, этого не должно было случиться, но это произошло. Пожалуйста, никому не говори, особенно Эмили, у нее снова будет разбито сердце, и я не думаю, что твоя мама будет слишком довольна мной.
Странным образом ее голос казался деловым, но она знала, что это было что-то спонтанное и, вероятно, неуместное.
– Не волнуйся, – было все, что я сказал, прежде чем она добавила: – Я не буду возражать, если ты трахнешь Эмили, если до этого дойдет, но это со мной больше не повторится.
На мгновение мы оба замолчали, собираясь с мыслями.
– Теперь уходи, пока твоя мама не начала интересоваться.
Я вышел из хижины на пляже, размышляя о своем обещании, данном себе на эту, "свободную от женщин", неделю.
***
Мы с мамой добрались до паба, когда уже стемнело, и сели снаружи, так как после очень жаркого дня было еще тепло. Она явно хотела поговорить о моих будущих днях в университете, финансы были важны для нее, поэтому мы поговорили об этом “по душам”.
Мы выпили по второй, и было уже поздно, когда по дороге к пабу увидели Рут и Эмили. Мама, естественно, окликнула их и сказала: – Пойдемте, выпьем.
Я немного сжался на своем месте, чувствуя себя очень неловко.
– Привет, Гэри, – сказала Рут, вся такая совершенно непринужденная, – вы с Эмили берите напитки, я буду сухое белое вино, а вы двое – что хотите, у Эмили моя карточка.
Я почувствовал, что должен пойти с Эмили в бар, и, на удивление, она улыбалась.
– Извини, мама может быть немного переборщила, она уже выпила два бокала сегодня, она всегда возвращается после купания немного навеселе.
Я точно знал, почему она была “навеселе”.
Мы вчетвером просидели полчаса, болтая, а когда пришло время возвращаться домой, мама и Рут пошли впереди меня и Эмили.
– Ты когда-нибудь чувствовала себя отрезанной, живя здесь, в деревне? – спросил я ее.
– Не совсем, но я жалею, что не могу водить машину. Когда я встречалась с...
Ее голос дрогнул, как будто она не смела упоминать имя своего бывшего парня, –. ..Чарльзом... это не было проблемой.
– Прости, я не хотел... ну, ты знаешь. – Я немного смутился при упоминании ее парня.
Желанная 