в клинической депрессии, разработал план самоубийства и предпринял шаги к получению оружия. Он представляет явную опасность для себя, если не для других. Мы снимаем его с тяжёлых лекарств в надежде дать ему шанс собраться с силами. Что бы ни довело его до такого состояния, это был шок, но он не говорит нам, что это было. Мы надеялись, что вы сможете нам в этом помочь.
Энн сочинила историю, которая, возможно, не имела смысла. Врачи делали свои тщательные записи и разговаривали между собой, как будто это что-то дало. Это не помогало Роберту. Ей нужно было поговорить с ним.
— Я хочу видеть своего мужа! Когда я смогу увидеть своего мужа?
— Мы, конечно, можем позволить вам увидеть вашего мужа, но это должно быть за двусторонним зеркалом. Сейчас мы не можем рисковать ничем, что могло бы сделать Роберту хуже. Как ни печально, но это может включать в себя встречу с вами.
Был ли это синяк на одной стороне его лица? Он не брился неделями, и его волосы! Были ли они вообще подстрижены с тех пор, как она видела его в последний раз? Он когда-нибудь мылся? Больничный халат обнажал его костлявые ноги. Он выглядел старым, брошенным, бездомным и неухоженным. Его руки были в наручниках. Его голова моталась из стороны в сторону и обратно. Он что-то бормотал одними губами, слово, которое она не могла расслышать. Что он делал со своими пальцами? Она подошла ближе к стеклу. Лечащий врач не остановил ее. Его пальцы... он на что-то указывал? На потолок? Стены?
Видел ли ее Роберт? Казалось, он почувствовал её присутствие и заорал громче. Он что, выкрикивал ее имя? Энн показалось, что он выкрикивает ее имя. Неужели Роберт делал вид, что стреляет из пистолета рукой и пальцами? Он целился им себе в голову? Он все еще пытался покончить с собой? Энн ушла, не сказав ни слова. Она впервые осознала, что она натворила и поняла, что ей нужно было сделать.
********************
Часы посещений заканчивались в 8 вечера. В 7:30 подъехал семейный фургон с кем-то похожими на мать и дочь, пришедших навестить папу и мужа. Проверка безопасности была поверхностной. Пока охранник отвлекся, мама передала свою сумочку дочери через металлоискатель. Этого никто не заметил. Как раз перед закрытием дочь ушла, а мама поднялась наверх.
Психиатрические палаты в первую очередь предназначены для того, чтобы держать пациентов внутри, а не для того, чтобы удержать людей снаружи. Энн повесила свой плащ на вешалку и осталась в накрахмаленном белом лабораторном халате. Взяв папку с зажимом и лоток для образцов, Энн проскользнула на этаж, и на удивление ей не составило труда найти на посту спящей медсестры ключ, чтобы попасть в палату Роберта.
Как долго она так просидела перед ним, Энн не знала. Казалось, прошли часы. Постепенно, по мере того как действие лекарств заканчивалось, Роберт приходил в себя. Должно быть, она задремала, а когда снова посмотрела, Роберт был в сознании и пристально смотрел на нее.
— Почему ты здесь?
— Ты попросил меня прийти, и я твоя жена.
Роберт отвел взгляд.
— Роберт, ты сказал мне, чего ты хотел. Ты сказала мне, что делать. Краем глаза он наблюдал, как она достает из кармана маленький пистолет.
— Я знаю, что ты хочешь умереть. Из-за того, что я сделала, ты хочешь умереть. И я тоже. Когда-то у нас была хорошая совместная жизнь. Давай закончим все так же. Я пойду первой, потом ты. И, может быть, мы увидимся на другой стороне.
Роберт посмотрел на свою жену. Он видел в ней девушку, на которой женился,
Подарок бывшей однокласснице 