«Мои благородные солдаты! В связи с тем, что мы так и не укладываемся в установленные сроки, наша экспедиция по поиску нужных нам артефактов продлится ещё некоторое время. Надеюсь на ваше понимание, и верю в вашу лояльность и мужество! Да озарит всех нас свет Пэйгана Мина!
Генерал Юма Лау.»
— Пэйган Мин? – только и прошептали мои уста вдруг показавшееся очень знакомое имя. – Юма Лау?
И, в ту же секунду, в моих мозгах что-то щелкнуло, разразившись целой россыпью ярких, но каких-то несвязанных собою воспоминаний!
Я вдруг ощутил на своей коже прохладное дыхание вечно заснеженных Гималаев... Тут же, в руках какую-то веревку, держась за которую я балансировал на одной скале над бездною каких-то джунглей... Макушкою головы жёсткие удары клюва сорвавшегося с небес безумно клокочущего орла... Дрожь ног, прыгающих на невероятной высоте по мудрёным конструкциям странных радиовышек и... наконец, даже почувствовал слёзную соль в карих глазах, глядящих из некой легковушки, мчащейся под пафосно-трогательный женско-мужской дуэт (поющий о том, как нас с тобою навеки соединил «Золотой путь»!) по крутой грунтовой дороге, по обе стороны коей, схоронившись в опавшей листве кроваво-золотой осени, валялись разбитые руки-головы низвергнутых каменных будд... Дороге, ведущий строго в один конец – в тот самый северный дворец сумасшедшего тирана одной богом забытой страны ЮВА...
— Вася, что с тобой? – вдруг услышал я через всю эту муть, встревоженный голос Людмилы. – Тебе плохо?
— Всё в порядке, Люд... - смято улыбнулся я, даже не собираясь признаваться ей в том, что, наконец, что-то стал вспоминать. – Давай же проверим, что там варится в котелке?
— Проверим! – улыбнулась в ответ аристократка.
Мы приблизились к огороженному булыжниками костерку, да опустившись коленями на чудесный ковер (на котором виднелись засохшие корочки каких-то подозрительных пятен!) было хотели проверить котел, как вдруг... зрелая блонда приложив ладонь ко лбу (также невольно припустив завесу век!), неожиданно пошатнулась на месте!
— Люда?! – теперь не в шутку встревожился я, мгновенно хватая её за плечи. – У тебя закружилась голова?
— Да, меня слегка торкнуло... - смущенно улыбнулась она, и, поведя изящным указательным пальцем по гладкой поверхности ковра, добавила. – Я внезапно вспомнила, что ковры с такими узорами, называются бухарскими...
— Бухарскими?! – изумился я. – Откуда ты знаешь?! Может это персидский ковер или афганский...
— Нет, это бухарский ковер... - с мягкой настойчивостью повторила аристократка. – Я не знаю, откуда всплыло во мне это воспоминание, но это именно бухарский ковер...
— Ладно, - хоть продолжая дивиться и её спонтанным всплеском памяти, все-таки сдался я. – Давай-ка всё же посмотрим, что варится в этом котелке...
Взяв в руку небольшую валяющуюся рядом тряпку, она осторожно приподняла через неё горячую алюминиевую крышку и, в то же мгновенье, пред нами предстал весело квакочующий в масле вареный рис, испещрённый мелкими кусочками восхитительной говядины!
— Вааау! – воскликнул я, взаимно поддерживая тут же грянувший восторженный Людкин вздох. – Это же рис! У меня уже потекли слюнки! Я уже хочу его съесть! Скажи же, Люд, он уже сварен или надо ещё подождать?! Скажи же, ведь ты женщина! А у вас, женщин, глаз на это намётан!
— Безусловно, он уже сварен, - с улыбкой подтвердила Людмила. – Можно приступать к трапезе...
*****
— Ах, какое же это лакомство... - блаженно ахнул я, когда мы опустошили добрую часть риса в котле. – Я бы съел всё...
— Нет, Вася, - ещё глотая сытную пищу, проговорила Людмила, обратно накрывая котел крышкой. – Остальное надо оставить на завтрак... Неужели ты не наелся?