поддела резинку трусиков, и спустила их вниз на пару десятков сантиметров. Шелк скользнул по подбородку, предоставляя губам беспрепятственно коснуться слегка выглядывающих наружу розовых створок влагалища. От Галины исходил какой-то удивительно притягательный аромат, смешанный из духов, мыла, и чего-то сугубо индивидуального, женского, порочного, страстного. Она явно недавно привела себя в порядок. Кожа промежности была нежная, влажная и лишенная даже намека растительности, за исключением коротко стриженой дорожки, ровной линией убегающей вверх по лобку.
Я слишком долго думал, чтобы теперь начинать ломаться. И, окончательно отметая наползающие сомнения, мой язык нежно и осторожно прикоснулся к створкам половых губ, проникая в их влажную сокровищницу.
— А-а-х... - со всей страстью выдохнула Галя и подалась бедрами вперед, предлагая мне не медлить.
Язык проскользнул в солоноватую пещерку, а я уткнулся носом в колючую щетинку интимной стрижки.
— О-у... давай, красавчик, - шептала женщина, снова вцепившись руками в мои волосы, - давай... давай...
Она потекла сразу, видимо давно пребывая в возбуждающем предвкушении. Соленая влага сочилась по подбородку, а движение губ и языка вызывали волнующее причмокивание. Под напором женского тела, я соскользнул со стула и опустился на колени, а то время как Галина, буквально села мне на лицо.
Мне кажется, это продолжалось не больше пяти минут. Довольные комплименты все чаще тонули в тяжелом дыхании. Некоторое время она просто напряженно молчала, стиснув в сведенных кулаках копны моих волос, а потом закинула одну ногу мне на плечо и, быстро задвигав бедрами, протяжно застонала.
Еще пару раз приласкав кончиком языка набухший клитор, я отстранился.
Галина стояла, опершись мне на плечи руками и довольно улыбалась, высоко вздымая грудь в тяжелом дыхании. Небольшая складочка живота, повыше пупка всё еще нервно подрагивала.
— Умница, мальчик, - хрипло поблагодарила она, хотя мне казалось, что разница в возрасте у нас вряд ли составляет больше пяти лет. Я облизнул губы. Все лицо до подбородка блестело от влаги.
Хозяйка, пошатнувшись, отошла от меня, равнодушно откинула в сторону кружевные трусики, и снова уселась за стол, закинув нога на ногу.
— Хочешь чаю? – до того обыденно спросила она, что я невольно улыбнулся, поднимаясь с пола.
Неуместным вопрос показался не только мне. Из угла комнаты раздался веселый смешок. Только сейчас я вспомнил про женщину-капитана. Елена стояла у небольшого трюмо, привалившись плечом к стене, так же, как и стояла до этого. Вот только щеки порозовели, скинув налет бледности, и пуговицы кителя были расстегнуты. На лице её блуждала натянутая улыбка, а глаза хитро блестели.
— Мне кажется, Галь, он не чаю хочет, а чего-то другого, - проговорила она, вальяжно приближаясь ко мне, - так ведь?
Шаловлива ручка легла на пах и крепко сжала сквозь джинсы возбужденный член, заставив поморщиться от боли.
— Но и чаю тоже, - сдавив запястье женщины, я отстранил её руку.
— Мы тебя всем угостим, - подмигнула Галина и, поднявшись из-за стола, направилась к чайнику. Трусики, валявшиеся посреди комнаты, она, показательно проигнорировала, - только умойся, сначала.
Я оглянулся и снова встретился со смеющимся взглядом Елены.
— Пойдем, - ослепила она белозубой улыбкой, - Я провожу.
Она взяла меня за руку, как в детском садике, и потащила в коридор, где за белой пластиковой дверью скрывалась ванная комната. Собственно, самой ванны тут не было – только душевая кабинка, умывальник, сушилка для белья, большое зеркало, и блестящий змеевик полотенцесушителя, обвивающий стену.
— Ну, раздевайся, - изрекла Елена, стоя в дверях и скрестив руки на груди.
— Это еще зачем? Я итак умоюсь.
— Раздевайся, раздевайся. Лучше душ принять. Учует ведь супруга чужой аромат,
Не соглашайся 