прогнулась, уткнувшись лицом в траву. Да уж, поза получилась более чем подходящая. Снова радостное гоготание и пара сильных шлепков по ягодицам.
Блять! Это нихуя не сон!!! В следующий момент, он сдёрнул ей трусы на колени, извлёк огромный лиловый стержень и засадил его между ягодиц. Марина выгнулась и взвыла. В этом крике, уж точно не было ни наслаждения, ни восторга.
— Чё орёшь? Я в пизде решил поковыряться. Не такая уж ты и девочка. Антон, хули ты телишься? Начинай ей пасть обрабатывать.
Кажется, Эльвира называла его имя… или нет? Какая, нахуй сейчас разница? О чём я думаю? Надо освободиться, и напасть… нет, они меня держат… Освободиться невозможно… Напасть? Как? В это время, Антон стянул штаны, встал на колени, перед лицом Марины, покачивая торчащим членом.
— Слушай, сука! Откроешь рот и начнёшь отсасывать, как последний раз в жизни, - он достал из кармана нож и приставил к её горлу. – Иначе, это будет последний раз в жизни.
Жена поколебалась и открыла рот. Мужик не торопился начинать, продолжая смотреть на неё.
— Хуйегознает… Что-то, мне её взгляд не нравится…
— Так, нехуй было их так запугивать, - заржал насильник, который почему-то не спешил продолжать движения. - Она и так понимает, что ей светит. Ей сейчас нож в горло, за счастье. Давай, мой любимый вариант. Вон, у Ломыча, фомку возьми.
Он повернулся ко мне.
— Щас мы твоей тёлке, халливудскую улыбку сделаем. Что бы она не куснула ненароком… от страсти… Ха-ха-ха…
Антон, не надевая штанов, подошёл к одному из держащих меня, и снова появился в поле зрения. В руке, он держал короткий ломик. Наклонился к плачущей Марине.
— Значит так, сука. Сейчас тебе будет больно! Но, если ты будешь неправильно себя вести, тебе будет ещё больнее. Поняла?
Марина покачала головой.
— Пожалуйста… не надо… - еле слышно прошептала она.
У меня едва сердце не разорвалось, от этого шёпота. Что?!?! Что можно придумать? Я попытался подёргаться.
— Что плохо видно? – заржали над ухом и выгнули локти ещё больше назад.
Теперь, мне пришлось сильнее наклониться. И ноги… Я стою на ногах!
— Значит так, сука! Сжимаешь зубы, и открываешь губы. Я тебе аккуратно ненужные зубки вышибу. Попытаешься дёрнуться, сломаю челюсть. Нечаянно. Сожмёшь губы, разобью всю морду. Нам, будет неприятно такую пасть ебать, но мы потерпим. Витя, готов?
Стоящий сзади мужик, довольно оскалился и вновь повернулся ко мне.
— Мой любимый момент. Она от боли так дёргаться начнёт, что я сразу могу кончить. Щас, поглубже засажу!
Он действительно обирается выбить ей передние зубы? Меня скривило от одной мысли, что сейчас испытает Марина. Меня один удар в челюсть ошарашил. Она тоскливо посмотрела на меня и повернулась к стальному ломику, оскалившись в безумной гримасе.
Нет! Нет!! Нет!!! Ей же будет больно! Я замер, поняв как смогу ей помочь! Ноги! Мои ноги стоят на земле! Надо, самому не испугаться боли! Что? О чём я сейчас подумал? Нет, она не познает эту боль, потому что это я заберу её себе! Я смогу использовать в этой ситуации всё, что у меня есть. Боль и ноги! Моя голова стихла и опустела. Я смотрел, как жилистая рука, сжимающая металл, отодвигается в замахе, как розовые бёдра мелко дрожат, как вокруг стихает ветер, и трава замирает от страха… Я не понимал, что я сейчас сделаю, но знал, что смогу…
Вот ломик начал движение вперёд, всё ускоряясь и я, словно подхватывая это движение рванулся вперёд и вверх, слушая скрип хруст собственных суставов и выталкивая из груди весь ужас и страдание, что накопились внутри…
Полковник и раб 