Люси объяснила, что это было не так травматично, как мы предполагали, потому что в женском отделении тюрьмы была дневная комната, где заключенные-женщины могли встречаться со своими детьми или другими близкими. Дневная комната представляла собой большую площадь, уставленную диванами, столами и игрушками для самых маленьких детей. Заключенным разрешалось носить гражданскую одежду, такую как платья, юбки и свитера, а не тюремную форму. За пределами дневной комнаты была даже закрытая зона со столами для пикника, где семья могла пообедать вместе в семейной обстановке. В первый раз, когда я пришел, я был приятно удивлен, увидев, насколько непринужденной была зона приветствия, и я был счастлив, что Трейси могла представить себя своим детям в такой обстановке.
Я навестил Трейси на третий месяц ее заключения. Она была рада меня видеть. И, что удивительно, я был рад ее видеть. Ее отношение было оптимистичным и позитивным—особенно когда мы были с детьми. Наедине она снова выразила глубокое раскаяние в том, что пыталась сделать со мной, и сказала мне, что никогда не простит себя и не будет ожидать, что я когда-нибудь прощу ее.
Во время одного из наших визитов подруга Трейси подошла к столу и представилась. Трейси объяснила, что ее подругу звали Кэнди, и у нее тоже были маленькие дети, навещавшие ее. В какой-то момент Кэнди назвала Трейси Дурочкой, как будто это было ее прозвище. После того, как Кэнди ушла, Трейси объяснила, что все ее друзья называли ее Дурочкой. Она сказала, что, когда все узнали, что у нее был замечательный муж, счастливый дом и любящие дети, а затем она бросила все это ради грязного романа, они решили, что она самый тупой человек в тюрьме. Вот почему ее называли Дурочкой. Она объяснила, что тот образ жизни, от которого она отказалась, был тем, о чем мечтало большинство женщин-заключенных.
Прошел год, и благодаря её примерному поведению стало очевидно, что Трейси может быть условно-досрочно освобождена всего через год. Мы с Люси подумали, что нам следует начать строить долгосрочные планы по возвращению Трейси. Дядя Джек предположил, что, основываясь на юридической подготовке Трейси, она, возможно, захочет пройти несколько онлайн-курсов, чтобы стать помощником юриста. Параюристов не хватало в местных юридических фирмах, и это была бы хорошо оплачиваемая профессия, если бы Трейси заинтересовалась. Она согласилась и записалась на онлайн-курсы в Университете Вирджинии.
Тем временем мы с Люси строили планы относительно условий жизни Трейси после заключения. Мы нашли небольшой таунхаус с двумя спальнями и гаражом недалеко от дома, недалеко от здания суда и близлежащих юридических контор в городе. Вложив лишь умеренную сумму инвестиций, мы купили это место с условием, что Трейси в конечном итоге вернет нам деньги за наше спонсорство ее дома.
В тот день, когда ее освободили, Люси отправилась за ней одна, потому что документы и процедуры не способствовали семейному мероприятию. Когда Люси подъехала к новому дому Трейси с надписью «Добро пожаловать домой», Трейси зарыдала. Она была полной развалиной к тому времени, как вышла из машины. Ее семья вышла ей навстречу. Это включало ее родителей, моих родителей и, конечно, детей. Даже дядя Джек и его жена были там. Я как бы оставался на заднем плане. Дети показали ей ее новый дом, который был умеренно обставлен подержанной мебелью. Они отвели ее на задний дворик, где я готовил барбекю и гамбургеры. Мы подали ей бокал вина и усадили в кресло для почетных гостей. Дети подали ей гамбургер, картофельный салат и фасоль.
В конце концов Трейси перестала плакать и приспособилась к счастливой ситуации. Она
Поход к сексологу 
webmaster@3iks.ru