светлое платье висело рядом на стуле. Вовка тихонько подошел ближе и погладил легкую ткань, еще хранившую теплоту Катиного тела. Макаров тяжело вздохнул и поплелся на свою тахту.
Спал он плохо. Тахта гудела и стонала всеми своими пружинами, словно была недовольна тем, что на ней лежит Вовка Макаров. Он заснул лишь под утро, а когда проснулся, Катя уже стояла на подоконнике и, стараясь не шуметь, домывала большое окно. Солнце уже взошло и пробивало Катино платьишко насквозь. Вовка завозился и прикрыл глаза ладонью.
— Как Вы долго спите! – удивилась Катя. – А мне утром не спалось. Доярки встают рано, часика в четыре, вот и я привыкла. Я в той комнате уже вымыла, теперь здесь домываю. Правда, чище?
— Намного. Солнце так и сияет. Вы хоть ели?
— Не-а. Я Вас ждала.
Она ловко спрыгнула на пол и пошла на кухню, а Макаров сел на тахте и свесил ноги на пол. Сейчас бы он шлялся по квартире чуть ли не голый, а при Кате придется одеваться. Он натянул тренировочные брюки, вытянувшиеся на коленях, и клетчатую рубаху.
Кефир и манную кашу Катя тоже разделила пополам, и они славно позавтракали, поглядывая друг на друга исподлобья. Нужно было сделать наоборот, но Макаров сначала поел, а потом отправился умываться в ванную. Катя снова забралась на подоконник и принялась за кухонное окно.
Говорят, что женщины «любят» ушами и не подглядывают за мужчинами, когда те моются. Ничего подобного, Катя забралась на кухонный стол и, приникнув к окну между кухней и ванной, смотрела, как Вовка моет член и мошонку. Она делала вид, что моет и это окно, но терла его для вида почти сухой тряпкой. Вовка видел краем левого глаза, что она смотрит, и это распалило его еще сильнее. Руки задвигались, словно сами собой, быстрее, еще быстрее, и Вовка изверг пульсирующую струю, а потом еще и еще!
— Вы, наверное, с девушкой еще не были? – тихо сказала Катя, когда Макаров в одних трусах вернулся в кухню.
Вовка пожал плечами:
— Не был.
— И не целовались?
— Нууу...
— Наверно, хотели бы?
— Конечно.
— Тогда встаньте близко-близко...
Его еще никто так не целовал. Ни Ленка Година в первом классе, ни Наташа Барабанова в пятом, ни Танька Дудина в в восьмом. Катя обняла его сама, сама впилась в Вовкин рот бесконечным страстным поцелуем.
Она сделала только три перерыва. Первый для того, чтобы снять вдруг ставшее лишним платье, второй, чтобы скинуть лифчик, третий для того, чтобы стянуть жаркие тесные трусы. А Вовкины просторные трусы соскочили, словно сами собой...
Они «разлепились» только под вечер. Вовка тут же заснул, а Катя, опершись на руку, улыбалась и смотрела, как он спит. От ее пристального взгляда Макаров проснулся. На фоне светлого окна Вовка увидел темный силуэт – только контур головы и нимб растрепанных волос. Катя погладила Вовку по выпуклой груди и спросила:
— Миленький, тебе было хорошо?
Макаров кивнул, хотел что-то сказать, но мойщица окон накрыла его рот ладонью. Вовка поцеловал эту ладошку, пахнувшую бельевой свежестью и снова уснул, а когда проснулся, чтобы отлить, Кати уже не было. А, может, и не было никакой Кати? Только чистые окна говорили о другом...
Когда дочери спешат на помощь (Части 1 -3) 
webmaster@3iks.ru