пояс, в трениках и вдрабадан пьяный. За его спиной - испуганная женщина лет сорока в ночной рубашке. Ну конечно - бабушка с дедушкой! Я их по фото узнал. Вживую деда не видел, а бабушку вижу редко. Да, сильно она постарела за восемнадцать лет!
Мужик смотрит на меня стеклянными глазами, лицо его красное, потное, злое, с тупым бычьим выражением. Роняя слюну на порог, он зло выплёвывет из редкозубого рта:
— В роддоме Любаша... Рожает наша радость, в рот её ебать! Рожает, сучара...
Бабушка пытается его успокоить, тянет назад в квартиру:
— Ну Серёж, ну успокойся...
— Иди на хуй, овца! Сама блядина, и дочь блядью вырастила! - и бьёт бабушку с разворота прямо в лицо.
Получается у него плохо. Слишком пьяный, чтобы контролировать себя, он по инерции падает на пол вместе с ней. Начинает беспорядочно бить её руками и ногами, браниться.
— Суки, бляди, курвы! Вон, какие бесстыжие, ёбарей уже домой водите! Заходи, давай, - обращается он ко мне, - жену мою поебёшь, пока дочери нет!
При этом он срывает с бабушки - моей родной бабушки! - ночную рубашку. Ткань с треском рвётся, оставляя её в одних трусиках. Она с плачем закрывает мелькнувшую на пару секунд большую, с тёмными сосками, грудь и скрывается в одной из трёх комнат - моей будущей спальне.
— Ну что, как тебе шалава, сойдёт? Она заебись ещё, порется как швейная машинка и берёт недорого! Видал, сисяки какие!
Дед пытается встать, но я не даю ему. Бью со всей моей молодой яростью в челюсть. Он с тихим хрюком падает навзничь, ударившись затылком об угол. Дед лежит, дёргается, изо рта течёт пена, а из затылка - кровь. Я разворачиваюсь и бегу по лестнице вниз. На ходу достаю свой новый смартфон и нажимаю "отмену".
Стою снова в своей комнате, в две тыщи двадцать первом, меня всего трясёт. Да что же я наделал! Швыряю "адскую машину" об стену. Она с глухим звоном пружинит и отскакивает за кровать.
Уснул я только под утро, когда уже рассвело. Встал ближе к ужину, прибрался в комнате. Выпил обезболивающего, так как жутко болела голова. На ужин подогрел спагетти с креветками. Я вяло жевал, гоняя в голове ночное происшествие, когда на кухню вошла мама.
— Мам, а когда твой папа умер?
— Прости, сынок, что?
— Папа твой, ну, мой дед, давно умер?
— С чего тебе вдруг дед стал интересен? Никогда не интересовался, а тут на тебе: "когда дед умер"!
— Да так, вспомнилось что-то.
— Умер он в твой день рождения. Я же говорила тебе.
— Да забылось что-то. А как он умер?
— Как обычно, в постели, - голос матери стал раздражённым, - болел он долго.
— Ясно.
Я продолжил ужинать молча.
Мать явно темнила. Не хотела мне говорить о чём-то.
Я доужинал и, под предлогом, что иду к подруге, вышел из дома, поймал такси и поехал к бабушке, в деревеньку недалеко от города. Телефон я так и не доставал из под кровати.
По дороге я продолжил свои ночные измышления, всё глубже загоняя в себя чувство вины за убийство родного деда. Конечно это я его угробил. Явился из будущего и устроил самосуд. Тоже мне внучек! Не зря мама с бабушкой не любили поднимать эту тему. Бабушка даже съехала за город. Всё время говорила, что в квартире ей неуютно. Теперь ясно, почему.
Бабушка, как всегда, дверь не открыла. Копается на огороде, догадался я, и прошёл на задний двор. И точно, её широкий зад загораживал грядки то ли с морковью, то ли со свеклой. Я в ботанике не силён.
Девушка моей мечты 
webmaster@3iks.ru