обидно, почему это мама так странно себя ведёт. Отец старался окружить её вниманием и заботой, и не задавал никаких вопросов.
Это была пятница, а на следующий день, мы все отправились на прогулку. И именно эта прогулка положила начало семейной традиции, всей семьёй отправляться в субботу на прогулку. Прогулка очень благотворно повлияла на маму, и уже к вечеру она стала похожа на саму себя прежнею, но тревога окончательно так и не ушла из её взгляда.
Отец рассказал, что уже перед сном, когда я уже спал, мама рассказала ему, что именно ей приснилось. Рассказывая, она периодически вздрагивала, и в её глазах проявлялся ужас. Но она, собравшись с силами, продолжала рассказывать отцу содержание своего кошмара, от которого она так и могла избавиться окончательно. И надеялась, что поделившись этим с отцом, ей удастся избавиться от него окончательно. И вот что рассказала мама отцу.
Кошмарный сон.
Мне приснилось, что я вновь оказалась на том проклятом балу. Только дальше всё происходило уже совсем по-другому.
Когда меня уводили, ты не успел меня догнать, и отбить у тех, кто уводил меня от тебя. Оглянуться, и посмотреть где ты, мне не давали, и поэтому тебя я больше не видела.
Меня привели в большую комнату. Посередине комнаты стояло что-то похожее на широкую, но короткую кушетку. Примерно в метре от кушетки, стояло роскошное кресло, в котором и восседал сам «коршун».
На его губах, видимых из-под маски, играла мерзкая и отталкивающая улыбка. Саму кушетку окружали шесть здоровенных негров, они были почти полностью обнажены, и лишь только какая-то набедренная повязка прикрывала их бедра.
Я огляделась. Вокруг кушетки были расставлены софиты, и стояло несколько, явно профессиональных, видеокамер. За каждой из которых стоял оператор, и ещё трое операторов, держа свои камеры на плечах, были готовы снимать всё, что будет происходить перед объективами их камер.
Мои сопровождающие, продолжая удерживать за руки, подвели меня к креслу, и поставили перед «коршуном». «Коршун» повелительно качнул головой, и сопровождающие мгновенно отпустили меня.
Но их мгновенно сменили стоявшие рядом негры. Двое держали меня за руки, кто-то, стоявший сзади, сорвал с меня плащ и маску. «Коршун» оглядел меня, и ещё раз повелительно кивнул головой. Я почувствовала, как на мне просто разрывают надетые трусики, и вот я стою в ярком свете софитов, полностью обнажённая, перед «коршуном», окружённая почти голыми неграми. А операторы снимают всё происходящее в мельчайших подробностях.
Легко, словно пушинку, негры подхватили меня, и спиной положили на кушетку. Под головой оказался небольшой валик, и моя голова осталось приподнятой, позволяя видеть всё происходящее перед моими глазами. Под мою попку подложили плотную подушку, и двое негров, взяв меня за щиколотки, широко в стороны развели мне ноги, представляя на всеобщее обозрение моё «девочку» и колечко ануса.
Все мои попытки как-нибудь освободиться, и свести ноги вместе, были бесполезны. Эти чёрные обезьяны, держали меня как в тисках, не давая мне ни единой возможности что-либо сделать.
Я видела, как «коршун» ещё раз повелительно кивнул головой, и окружавшие меня негры, повинуясь этому безмолвному приказу, продолжая, по-прежнему, одной своей рукой удерживать меня, другой, свободной, все одновременно, сдёрнули с себя свои набедренные повязки. И прямо надо мной, лежащей голой, с раздвинутыми ногами, закачались шесть чёрных членов с сизо-фиолетовыми головками. Даже будучи не совсем ещё возбужденными, они уже пугали меня своими размерами.
Но это было ещё не всё. Повинуясь очередному кивку «коршуна», они, продолжая удерживать меня, свободной рукой стали надрачивать твои чёрные «шланги», которые росли, и уже почти касались моего обнажённого тела.
Но и это было не самое ужасное. Мою голову с силой повернули, заставив меня смотреть
случай из жизни женщины 