Категории: Жено-мужчины
Добавлен: 15.04.2021 в 03:26
которой болтается какая-то гадость. Ну помоги, бабулечка, милая, любимая.
Не вынеся её причитаний, Степанида Игнатьевна притянула её к себе, обняла и приняла успокаивать.
— Сделаем, милочка, не плачь, моё солнышко, только ведь я этого никогда не делала и не знаю, как это делать, - оправдывалась она, - яички отрезать пара пустяков, скотину приходилось кастрировать, ничего сложного. А чтобы всё вместе...
— Ну попробуй, всё получится, я верю, - стала убеждать Алёнка, Господь милостив, он нам поможет.
«Надо же, на всё готова, чтобы стать девушкой», - похвалила она про себя её упорство и настойчивость в достижении цели. Отвернувшись, она продолжала колдовать над варевом и добавила:
— На живую этого не сделаешь, можешь не стерпеть, усыпить тебя придётся на несколько дней, пока не заживёт. Есть ли у меня всё необходимое, чтобы ты крепко заснула на это время? Вот чего.
Предки Степаниды Игнатьевны по материнской линии были из скопцов, они практиковали оскопление своих адептов уже имевших потомков: женщинам удаляли груди, а мужчинам яички, а то и вместе со стволом, и называлось это «царской печатью». Прадеда она не знала, но бабушка рассказывала, что у её отца была «царская печать», и она объяснила, как это делалось. В детстве маленькая Стеша интересовалась у своей бабушки, почему у старой бабки нет титек, а та отвечала, что болели и пришлось их удалить.
Сначала Алёну придётся отравить зельем из макового сока, сушёного мухомора и других трав, которые имелись в доме, чтобы девочка потеряла сознание и чувствительность на несколько дней, потом стянуть всё это, быстро отрезать, хорошо прижечь, чтобы остановить кровь, а потом наложить заживляющую повязку, воткнув в мочевой канал трубочку, чтобы не зарос. Не попала бы инфекция какая-нибудь, вот что больше всего беспокоило знахарку.
— На весеннее полнолуние отрежем, - пообещала она, - готовься, если не передумаешь.
— Ой, - не поверила Алёнка своему предстоящему счастью, даже внизу живота что-то зашевелилось, будто бабочки замахали крылышками, и пенис шевельнулся в предчувствии будущей кончины, - не передумаю.
До исполнения сокровенной мечты осталось совсем немного, Алёнка от избытка чувств обняла бабушку, помешивающей в кастрюльке варево, поцеловала её в шею и прошептала ей на ухо:
— Бабушка, я тебе так благодарна за всё, что ты для меня сделала, я тебя так люблю, так люблю. Я ради тебя готова на всё, всё для тебя сделаю, что попросишь. Ты для меня самая дорогая, любимая. Хочешь, я тебе по вечерам ноги буду мыть? Тебе, наверное, тяжело?
Игнатьевна, услышав такие слова, оставила ложку, повернулась к Алёнке, на её глазах навернулись слёзы, она взяла руками её голову, поцеловала её в лоб и сказала:
— Какая ты у меня славная, видимо, я у Господа тебя вымолила себе на старость.
Она всхлипнула, перекрестила Алёнку, сказав: «Да храни тебя Господь», махнула ладошкой и отвернулась, вытирая слезу кончиком платка.
Баба Стеша уже думала об этой проблеме и боялась, что хлопчик вскоре вырастет и его мужское естество может причинить ей большие неприятности, а сама предложить кастрацию в виде «царской печати» не осмеливалась. А теперь она сама настаивает на этом, и всё может разрешиться в самом лучшем виде, и будет у Игнатьевны своя родная, долгожданная внучка.
Операция прошла весьма успешно, Игнатьевна опоила Алёнку каким-то напитком наркотического действия, и когда та потеряла сознание, отрезала у неё мошонку с яичками и пенис до самого основания, прижгла и наложила повязку, пропитанную заживляющей мазью. Время от времени она давала Алёнке несколько ложек снотворного напитка, отводила образовавшуюся мочу и меняла повязку, строго следя, не гноится ли рана.
По прошествии трёх дней, Алёнка стала пробуждаться, открывать глаза
"Я тебя ненавижу...и люблю" 
webmaster@3iks.ru