тебя во все щели и ты ничего бы не смогла сделать. Понравилось хоть? - И с укором мне. - Паш, ты ебать будешь? Или уши развесил на бабью клюкву?
— Буду, буду. Заправить помоги.
Таня притворно заворчала
— Ну вот что за парни пошли? Вначале ему поставь, потом заправить помоги. Может лучше было бы верхом сесть? А, Паш?
— Можно и верхом. Ты так хочешь?
— Нет уж, мне и лежать хорошо. Оль, ты очухалась?
— Да. А что?
Ольга повернулась к Танюхе лицом.
— Титьки мне потереби. И это...Если не против, то можно палец вставить...Ну, туда.
— В зад, что ли?
— Ну да.
Ольга заржала
— Паш, выходит, мы Танюху в два смычка продерём. Только я пальцами, а ты членом.
Танька заворочала задом.
— Какие пальцы? Я про один говорила.
— Молчи, падшая женщина! Сколько влезет, столько и вставлю. Паш, ноги ей выше задери.
Танька завопила
— Ой! Ой! Ой-ёй! Сука! Очко мне порвёшь!
Ольга успокоила
— Ты что такая нервная? И не ори, люди ещё спят. Это тебе приспичило среди ночи Пашку поднять. Так что терпи. И, кстати, у Пашки намного толще, чем два моих пальца. Или три вставить?
— Нет! Нет! Олечка, подружка! Два, два хватит! Ой, мама! Паша, пашенька, я сейчас...Аааа! Сссукаааа!
Две минуты, а то и меньше, и Таня разрядилась, напустив под себя лужицу.
— Бляяя! Уссалась, что ли?
Ольга с сомнением понюхала влагу
— Нет, Тань, это ты так кончила. - Обращаясь ко мне, добавила.- Паш, как хорошо, что мы пошли в этот поход и ещё лучше, что нас поселили в один домик. Я так кончила, как ни разу не кончала. А ты, Тань?
Танька, отдуваясь и выравнивая дыхание
— Блядь! Да я отродясь так не кончала. Это было что-то. Это всё Пашка виноват. Затрахал невинных девушек. А сам и не думал кончать, вон как торчит буровой инструмент. Оль, ляхи раздвигай, сейчас Пашка будет проводить глубинное бурение. Жопу на всякий случай смажь. Он, когда озвереет, во все дыры суёт.
И тут же заржала
— Зассала? Не бойся. Пашка внимательный и нежный. А ещё он ласковый. А ещё...
Перебил Таню.
— Тань, не расхваливай. Никого я не буду трогать. Спать буду. Так что успокойтесь. Ни вашим попам, ни писям ничего не грозит. До утра ещё далеко, время есть, можно выспаться.
Высоцкий пел: Все взревели, как ведмеди, натерпелись столько лет... Танька с Ольгой взревели на два голоса не хуже тех песенных ведмедей. И это ночью, когда вокруг тишина, нарушаемая лишь пересвистом каких-то птах да стрекотанием каких-то насекомышей. Бррр, не терплю эту братию. Насекомышей. Не терплю с детства, когда я совершенно случайно прилёг рядом с муравейником. Тот брейк наш лес помнит до сих пор и просит меня, едва я туда захожу, повторить на бис.
— Охуел, Паха! Раздраконил девушек, не дал кончить ( Тут знак вопроса и рядом огромный восклицательный ) и спать он будет. Люди добрые, что же этот вражина творит? Такое фашисты себе не позволяли. Да ты хуже...Хуже...Оля, кого он хуже?
Ольга пожала плечами.
— Тань, я не знаю. Тань, а чего мы орём? Давай его изнасилуем. Пусть он спит, а мы его тра-та-та.
Танька взвизгнула от радости.
— Точно! Всё, Паша, ты попал. Ложись. На спину ложись. Оль, на морду его наглую садись. Только не задуши его. Эта наглая сволочь нам ещё пригодится. У меня на него планы. Может я ещё за него замуж выйду. Села? Молодец! Пашка, скотина, подержи хорошо, я сяду.
Ржу, не могу. Меня насилуют, а я должен помогать насильницам. Вообще-то в этом случае рекомендуют расслабиться и получать удовольствие, а тут помогай им, безруким. Сама хуй подержать
Она шла по берегу 
webmaster@3iks.ru