делавшей ничего, что можно было охарактеризовать хотя бы как попытку сопротивления... вообще по всей мизансцене: покорную красивую девушку бесстыдно исследуют во всех местах, а она только широко раздвигает стройные ножки в чулках, да прогибается...
Эля бросила взгляд на мужа, уже готового вскочить, броситься на помощь Леночке, закатить скандал, может, позвонить в полицию – в зависимости от того, что укажет жена... Но вдруг, неожиданно для самой себя, она приложила палец к губам, и сказала:
— Я сама разберусь.
Из Олега словно вынули стержень. Он ссутулился в кресле, опустил взгляд и сделал вид, что все происходящее его не касается.
Сама же она, сделав усилие над собой, приняла независимый отстраненный вид... И ей, несмотря на зашкаливающее возбуждение и легкомысленный наряд, это удалось. Сейчас в кресле, слегка откинувшись, сидела роскошная недоступная леди.
— Молодые люди, прекратите! – произнесла она тоном, замораживающим все вокруг на пару километров. Обычно этот тон успокоительно действовал и на учеников в классе, и на чересчур настойчивых кавалеров. Что в перовом случае, что во втором женщина добивалась полного контроля над ситуацией.
Но не в этот раз.
Ледяные слова Эльвиры Павловны не привели к каким-либо изменениям в судьбе Лены – ее по-прежнему грубо тискали. И хотя Малый повернулся к Эле, а его рука покинула трусики учительницы, туда тут же протиснулась рука Бола. Причем, похоже он уже сдвинул трусики и теперь, судя по движениям, попросту трахал учительницу пальцами. Лена каждый раз при проникновении вздрагивала и громко вздыхала. И Эля вдруг дико возжелала, чтобы ее также грубо и размашисто приласкали между бедер, но, собрав волю в кулак, спокойно, отчетливо выговаривая каждое слово, сказала:
— Прекратите сейчас же и убирайтесь! Если вы это сделаете тотчас, то, может быть, мы с Еленой Борисовной не станем поднимать шум!
Сама Елена Борисовна никак не отреагировала на эту тираду, если не считать того, что стала дышать еще шумнее, видимо Бол загонял пальцы все глубже.
Малый же поднялся и подошел к Эле. Кинув заинтересованный с толикой удивления взгляд на ее мужа, он повернулся:
— Бол! Хватит тискать Ленку, пускай уже сосет!
Бол ухмыльнулся и приказал:
— Соси, Ленка!
Глаза Эли распахнулись, когда учительница без малейших колебаний села на столик, сверкнув упругой попкой – юбку ей одернуть не позволялось. Потом была некоторая заминка, когда она расстегивала ширинку – ученик даже не подумал помочь, - а потом ее черноволосая головка заходила вверх-вниз, и послышались характерные звуки. Эля порывисто вздохнула, ощущая, как несколько капелек протекло в трусики.
Между тем Малый приблизился. Все существо пронзили противоречивые чувства. Ученик одновременно и пугал, и возбуждал одним присутствием рядом, и смущал бесцеремонным взглядом, скользящим без стеснения по вырезу и по бедрам, едва прикрытым. Смятения добавляло то, что муж, в этот момент поднявший голову, мог разгадать все смены выражений ее лица – на данный момент лицевые мышцы не подчинялись разуму, а только эмоциям. Какой позор, он мог и заметить отблеск противоестественного возбуждения!
Малый, опустившись на подлокотник и оперевшись одной рукой на спинку, провел другой по груди учительницы рядом с лацканом халатика. Ласкающие пальцы постепенно сдвигали край ткани, и Эля, опустив взгляд, с ужасом поняла, что ареол соска уже показался. С ужасом – потому что за всем этим наблюдал муж, его глаза не отрывались от бюста жены, с которого постепенно соскальзывала ткань. Ладно, это делал бы он сам... Но сейчас по ее груди скользили не пальцы законного супруга, а ученика из класса жены!.. Сама же она почти желала оказаться с голой грудью... перед обоими учениками – Бол, подняв глаза, внимательно смотрел на обнажение прелестей учительницы.
У подружки в гостях 
webmaster@3iks.ru