Снова вызвав Марѝ маленьким ручным колокольчиком, она кивнула Эсмеральде, которая с волнением, пульсирующим в ее венах, встала и последовала за служанкой.
Эсмеральда прекрасно знала, куда ей идти, и, поднявшись на второй этаж, — сама того не ведая, обойдя ту самую дверь, за которой лежала Астрид, — вошла в комнату, обставленную весьма необычно. Стены в ней с трех сторон были обиты темно-синими бархатными драпировками с рюшами, которые полностью скрывали окна, поэтому внутри комнаты постоянно царил полумрак и горели лампы. На другой стене, гладко выкрашенной в кремовый цвет, висели разнообразные хлысты, розги, стеки-шлепалки и другие приспособления, включая цепи, наручники и искусно сделанные кожаные кляпы, часть из которых представляла собой мячик, который вставляли в рот тем негодяям, которые должны были молчать. Вдоль одной из стен стоял огромный диван, бархатная поверхность которого обеспечивала комфорт и удобство. Однако как хорошо знала Эсмеральда, удовольствия нельзя было ожидать до тех пор, пока человек не испытает определенных мучений. Главным объектом ее внимания был станок для порки, стоявший в центре комнаты. Его громада, стоявшая на четырех толстых опорах, напоминала огромный валик, имеющий цилиндрическую форму и обтянутый кожей. Его длина составляла почти пять футов, а диаметр — два фута. С помощью хитроумного механического устройства опоры регулировались по высоте и по желанию могли быть заведены вверх или вниз. С одной стороны этого устройства стояла более простая, но прочная деревянная подставка, которую, если бы не мягкий верх, можно было бы принять за кóзлы, чьи треугольные ножки были надежно прикреплены к полу.
— Мадам снимет платье, — утвердительно сказала Марѝ. Она уже имела дело с леди Даннит и кое-что знала о ее вкусах и прихотях. Подобно многим знатным дамам, чьи экзотические и непристойные фантазии не могли быть реализованы в их собственном домашнем окружении, Эсмеральда искала помощи и поддержки у такой опытной женщины, как Джулия, которая, будучи столь же богатой, как и она сама, не требовала платы за свои, как она их называла, услуги. Сняв с пышной дамы платье, Марѝ затем сняла с нее нижнюю юбку и панталоны, которые она осторожно стянула через туго зашнурованные ботиночки леди Даннит. Теперь на гостье остались лишь черные узорчатые чулки и небольшой корсет, который ничего не скрывал из ее монументального низа и груди.
Отступив назад, Марѝ оглядела чуть бледные и полные, но такие чудесные, полумесяцы, благородно покоившиеся на ее крепких бедрах.
— Вы можете повернуться, мадам, — сказала она, и Эсмеральда проделала это, продемонстрировав свою прекрасную черную копну густых кудрей под округлым животиком.
— Можешь полизать меня, Марѝ.
Эти слова прозвучали мягко и умоляюще, тоном, каким благородная дама никогда бы не обратилась к обслуге. Однако в этом месте она сознательно вступала в другой мир, где могла играть покорную или умоляющую роль, чтобы удовлетворить свои любовные желания. Ее ноги заметно дрожали, когда служанка опустилась на колени и поначалу одобрительно принюхалась к любовному устью Эсмеральды.
— Как ароматно вы пахнете, мадам. Вы в последнее время познали мужской член?
— Нет, моя дорогая, потому что мой муж слишком слаб в своем внимании ко мне. А теперь, прошу тебя, высунь язык и проникни им между губками. Ааах! Как же вкусно! Чуть дальше вглубь. А теперь покрути им вокруг! О, какая же ты хорошая девочка! Да, прижми свои губки покрепче! Ах, ты заставляешь меня дрожать!
— Моя госпожа сейчас же позаботится о вас, мадам. Если вы пожелаете, Том тоже будет предоставлен в ваше распоряжение, хотя об этом, конечно, не мне судить. Боже мой, сударыня, вы уже кончаете! Какой чудесный нектар! Сама мысль
Оплеуха от бывшей жены 
webmaster@3iks.ru