— Интересно. Надо будет в сонник заглянуть, – решила барыня. – А Вы что думаете?
— Думаю, к хорошим удоям.
— Ах, Вы, проказник эдакий! – мелко, по-козьему, засмеялась барыня и шлепнула сложенным веером по простеганному углу, который прикрывал детородные органы, и барин немедля откинул одеяло в сторону.
— Прошу ознакомиться и приобщиться к телу!
Барыня посерьезнела. Она опять хлопнула веером, и угодила по правому яичку. Барин поморщился, но Серафима Ивановна сказала: «Комарик!».
— Ах, комарик!
Опять увесистый шлепок, и заныло левое яичко.
— Опять комарик?
— Да. Комариное лето. Дождей много.
И еще один удар – по обнаженной головке члена, который начал оживать.
— Очень большой комар! – сказала барыня, отбрасывая веер. – Просто конь!
— Может, станцуем менувет? – предложил Василий Львович и выразительно почмокал ртом.
— Менуэт – парный танец, – ответила Серафима Ивановна, поворачиваясь к Василию Львовичу обширным задом, широким, как корма каравеллы.
Она встала на колени, и пятясь, уткнулась седовласой лоханкой барину в рот. Вот дела, подумал он, не обоссала бы. И где же у нее тут все? Но искать долго не пришлось, потому что он наткнулся на увесистый, налитой, как виноградина, клитор. Василий Львович его полизал, сплюнул на пол. Клитор был соленый.
— Ах-ах! – жеманясь, воскликнула барыня. – Я такая чувствительная!
И тут в голову барина вернулась утренняя мысль о феерии-мистерии на воде. Он вытащил изо рта волос и сказал:
— А что, если всем нам пойти купаться на озеро при луне?
— Ах, как романтично! – вздохнула Серафима Ивановна.
— Тогда будите всех, да не велите никому одеваться. Сделаем сатурналию-вакханалию!
Барыня подхватилась и, как молоденькая, убежала, сотрясаясь всем телом.
Через полчаса голое шествие вышло со двора барского дома. Впереди, увитый цветами, шествовал барин Василий Львович. В одной руке он держал целый куст сирени, а другой поддерживал барыню Серафиму Ивановну, тоже украшенной цветами и травами. За ними шествовали парами «нимфы» и «сатиры» из слуг. Где-то среди них затерялись девушка Фенечка и барынька Аглая Сергеевна. Идти было далеко, и барин несколько раз объявлял отдых. Распаленные близостью тел и винами, сдобренными зельем, прислуга бешено совокупилась, как могла и умела, а стоны и крики были так громки, что в ближних деревнях выли и лаяли собаки. Барин тоже расстарался и вовсю охаживал Серафиму Ивановну, которая выла не хуже деревенских собак.
Наконец, к утру шествие добралось до озера, и Василий Львович объявил водную феерию. Сначала мужики и парни, а также девки и бабы купались отдельно, но затем не выдержали и бросились в объятия друг друга. Барин, пользуясь нескончаемой эрекцией, пронзал сначала барыню, затем Аглаю Сергеевну, а затем и Фенечку, отбросивших свои лесбийские привычки. В общем, феерия удалась.
Когда солнце взошло, на берегу, на песке спали в обнимку все участники, кроме Василия Львовича, Трифона и Серафимы Ивановны. Барин и его наперсник собирались домой, а размякшая от наслаждений генеральша обмахивала пышные груди веером. Она словно вернулась в молодость...
Они еще много раз встречались на острове посреди озера, и к осени Василий Львович получил от барыни дарственную на озеро и землю вокруг него на версту. Вот что зелье животворящее делает!
Кризис 2 
webmaster@3iks.ru