вошла между распухших половых губ полностью исчезла между двух толстых лепестков. По стволу тут же потекли крупные прозрачные капли, делая пенис маслянисто блестящим. Вагина сестры была по-настоящему мокрой, а еще горела. Давай сделаем это! – закончила она с придыханием. Требовался всего одни толчок, что бы это действительно случилось. Один толчок и все! Эван хотел этого до зубной боли, до судорог, но цепко ухватил сестру за влажные бедра не давая опустится на член. Нет, нельзя! Мы не можем этого сделать. Почему? – почти простонала сестра, пытаясь преодолеть отталкивающее давление рук брата. Я хочу! Хочу! И ты тоже. Ты не представляешь как, но это не имеет значения. Бред! Ты любишь меня. Я люблю тебя. Мы оба хотим. Почему нет!? Эван, сам, до конца не понимал почему. Остатки стыда… заложенные воспитанием моральные ограничения… что-то еще. Любил ли он Глорию, так как ей хотелось или любил Кэнди в ней? Одно было безусловно, он ее хотел. Но все это не имело значения. Главное, что она любила его точно так же, как он беззаветно любил Кэнди и Диану. Это дикое смешение противоестественных чувств и желаний рано или поздно должно было разбить чьё-то сердце. И если Эван позволил бы себе сделать то чего хотел он и она, первой чье сердце разобьется на осколки, оказалась бы Глория. Особенно когда она поймет, что заполучив его член, не обрела главного. Просто, потому, что мы не можем! – сказал он, как можно тверже. Глория покраснела еще сильнее, в ее глазах появилась боль, и она резко скатилась с него, рухнув на кровать. Эван повернулся на бок, и она свернулась калачиком, прижимаясь к нему. Глория, иногда любовь запретна по определению. Как? Ну… например, представь… что ты влюбилась в вожатого в летнем лагере, или в учителя. Они будут хотеть тебя, как женщину, но не смогут любить, так как хочется тебе, если не хотят оказаться в тюрь-ме и лишиться всего. То же самое в случае брата и сестры. Так же, как в случае тебя и мамы? Ты тоже в этой ловушке? Нет. С чего ты взяла? Но… да ты правильно поняла мою мысль. Если бы я испытывал к нашей маме те же чувства, что ты ко мне, она не могла бы ответить мне взаимностью. И мы ни чего не могли бы с этим поделать, как бы нам не хотелось, потому что она мама! Кажется, я поняла – пробормотала Глория. Эван попытался поцеловать ее в шею, но она резко оттолкнула его. Ты злишься на меня? Да, - фыркнула сестра. Из-за того, что думаешь, что я люблю маму? Нет, это меня не беспокоит. – сказала Глория и села в постели. Но я все равно считаю, что ты мо-жешь… можешь… мм… я знаю, что можешь! – она встала с кровати. Эван хотел возразить, но когда увидел обнаженное тело, освещенное солнцем понял, что у него нет аргументов. Глория, совершенно не стесняясь своей наготы, взяла одну из его футболок и натянула на голову. Эван судорожно сглотнул. Кажется, она не понимала, что нет ничего сексуальнее девушки в мужской футболке едва прикрывающей ягодицы, только рубашка на пуговицах. Да, я хочу, но… Шум на лестнице заставил обоих повернуться к двери. Вот видишь. – выдохнул Эван холодея. К чему это могло привести. Сейчас могла случиться катастро-фа! Сюда кто-то идет.
Большой глоток Лидии 