и вошел внутрь. Папа, прекрати, перестань, перестань. – закричал он двигаясь в направлении огромного человека, которого боялся всю сознательную жизнь. Решительность таяла с каждым новым шагом. Отец недоуменно обернулся и мальчик разглядел, что мачеха прижата к стене, бьется как тряпичная кукла в стальных тисках пальцев, сжимающих ей гор-ло. Ее лицо уже побагровело, блузка и бюстгальтер разорваны на несколько частей а грудь бесстыд-но обнажена. Немедленно прекрати. Отпусти ее! Ага. Теперь ты станешь указывать мне, что делать!? Эван замер, растеряв весь запас боевого пыла, которым заряжался в своей комнате. Пальцы отца разжались, и он видел их красные отпечатки на нежной шее Кэнди. Мальчик не уловил движение руки, пока не стало слишком поздно. Кулак врезался ему в лицо снизу, в челюсть. Эван осознал, что проваливается в черное небытие и взлетает в воздух, а потом его голова ударилась об пол и загудела как пустой бидон. Перед глазами мальчика пошли цветные круги. Через несколько мгновений зре-ние вернулось, но оставалось нечетким, ни как не удавалось сфокусироваться, но он видел болтаю-щиеся чаши бюстгальтера мачехи ее аппетитную грудь и ошеломленное лицо. Слева надвинулась огромная тень, полностью заслоняя обзор. Ах ты маленькое дерьмо! Ты действительно считал, что избежишь наказания за свою аферу? Папа, я… Заткнись. Думаешь если пошел против моей воли, начал учувствовать в гонках это делает тебя муж-чиной, дает право врываться сюда и указывать мне, что делать? Папа, пожалуйста, я-а, я просто хотел учувствовать в гонках. Мама даже не знала об этом. – он едва сдержал рвотный спазм, когда как пушинка взлетел в воздух, вздернутый на ноги отцом. Слушай меня… - начал отец, держа мальчика навесу за ворот жалобно потрескивающей футболки. Джон прекрати, не делай ему больно. – донесся сбоку голос Кэнди. Она кое-как запахнула блузку, удерживая ее на груди скрещенными руками и плакала. Пожалуйста, не делай ему больно! Заткнись. – рявкнул мужчина оглянувшись и снова вперил взгляд бешеных глаз в Эвана. Если хо-чешь учувствовать в гонках, ты должен иметь работу и полностью обеспечивать себя. А если хочешь продолжать жить в этом доме, то ты обязан делать то, что я говорю. И ни каких полу позиций. Или так, или никак! Папа, мне очень жаль. – пробормотал Эван борясь со жгучим желанием использовать кулаки. Я не хотел. Не хотел, но сделал. Ты ослушался меня. Перетянул ее на свою сторону! Думаешь, я идиот? Нет, сэр, нет. Джон, это была моя идея. Я хотела… Заткнись и дай мне закончить с ним, а после я разберусь с тобой. Завтра я уезжаю, но ты под до-машним арестом по крайней мере до моего возвращения. Ты имеешь право выйти из дома только на работу. Все остальное время сидишь в четырех стенах, послушно исполняя указания матери. Ты меня понял? Да, сэр. Прекрасно. А теперь убирайся отсюда и если решишь снова ворваться в нашу спальню, сто раз по-думай и будь готов, что я опять надеру тебе задницу! Проваливай! Футболка Эвана превратилась в изжёванную вытянутую тряпку в том месте, где ее сжимали пальцы отца. Кэнди, которую он видел из-за плеча отца, качнула головой в сторону двери. Она пыталась выглядеть естественно, но белое как мел, заплаканное лицо, выдавало весь ужас объявший женщину. Эван пошатнулся и вышел в коридор нетвердой походкой. *** Насыщенный событиями день сказался на душевном состоянии Дианы. Она заснула раньше обыч-ного, но проснулась буквально через несколько часов. Девушка
Больше чем друг. Сочный фотосет на ночь 